Homo Bonus. Обнадеживающая история человечества - Рутгер К. Брегман

та же. В 2018 году нидерландские ученые выяснили, что трое из десяти детей играют на улице не чаще одного раза в неделю[537]. Между тем масштабное исследование, проведенное глобальным аналитическим центром ОЭСР среди школьников нескольких стран, показало, что в Нидерландах дети мотивированы меньше всех. Тесты и табели успеваемости настолько притупляют внутреннюю мотивацию, что, столкнувшись с задачей, за которую не ставят оценку, дети даже не пытаются ее решить[538].

И это не говоря уже о самом серьезном изменении: родители стали проводить с детьми гораздо больше времени. Почитать, помочь с домашним заданием, отвести на спортивную тренировку… В наши дни в Нидерландах взрослые тратят на воспитание детей на 150 % больше времени, чем в 1980-е годы[539]. В США работающие матери сегодня проводят с детьми больше времени, чем неработавшие матери-домохозяйки 1970-х[540].

Почему? Что стоит за этим сдвигом? Не то чтобы у родителей внезапно появилась куча свободного времени. Напротив, с 1980-х годов нагрузка работающих людей во всем мире только росла. Может быть, отгадка в нашей зацикленности? Ранее это была зацикленность на работе в ущерб всему остальному. Теперь, когда чиновники от образования начали внедрять бесконечные рейтинги, родители и учителя зациклились на тестах и их результатах.

Детей сегодня оценивают во все более раннем возрасте: у кого больше способностей и перспектив, а у кого меньше. Родители волнуются: не слишком ли легко нашей дочери учиться? Не отстает ли наш сын от сверстников? Поступят ли они в университет? Согласно недавнему опросу десяти тысяч американских студентов, 80 % из них считают, что их родителей больше беспокоят хорошие оценки, чем такие качества, как доброта и способность к состраданию[541].

В то же время широко распространено мнение, что мы упускаем что-то очень важное. Например, творческое начало. Родителей засыпают советами о том, как воспитать в себе и ребенке качества, необходимые, чтобы справляться с любыми трудностями. Пишутся уймы книг о том, как меньше работать и больше прислушиваться к себе. Но что, если не в этом дело?

Чтобы лучше понять, что происходит, нужно определить, что мы подразумеваем под игрой. Игра не подчиняется фиксированным правилам, у нее нет логического завершения и каких-либо четких ограничений. Игры рождаются не на расчерченном газоне, у которого стоят родители и выкрикивают слова поддержки, игры рождаются на улице, когда дети резвятся без присмотра взрослых.

Участвуя в таких играх, дети мыслят самостоятельно. Они рискуют и выходят за рамки дозволенного, в процессе тренируя ум и мотивацию. Неструктурированная игра – это еще и лучшее лекарство от скуки. Сегодня мы дарим детям всевозможные фабричные развлечения: от конструкторов LEGO с подробными инструкциями по сборке до игрушечных кухонь Miele с электронными звуками приготовления пищи.

Но как развивать воображение и поддерживать любопытство, если мы получаем все уже в готовом виде?[542] Толчок к творчеству может дать скука. «Научить творчеству невозможно, – пишет психолог Питер Грей. – Можно лишь позволить ему расцвести»[543].

Биологи сходятся во мнении, что игровой инстинкт был присущ человеку всегда. Да и не только ему – играют почти все млекопитающие и многие другие животные. Вороны на Аляске любят скользить по заснеженным крышам[544]. На австралийских пляжах были замечены крокодилы, катающиеся по волнам ради удовольствия, а канадские ученые наблюдали осьминогов, стрелявших струей воды по пузырькам из-под таблеток[545].

На первый взгляд игра может показаться довольно бессмысленной тратой времени. Но как ни странно, больше всего любят играть самые умные из животных. Из главы 3 мы знаем, что домашние животные играют всю свою жизнь. Что еще интереснее, ни у одного другого вида нет столь длительного периода детства, как у Homo puppy. Игра придает жизни смысл, писал еще в 1938 году нидерландский историк Йохан Хёйзинга. Он окрестил нас Homo ludens – «человеком играющим». Все, что мы называем «культурой», по словам Хёйзинги, берет свое начало в игре[546].

Антропологи предполагают, что на протяжении большей части человеческой истории детям разрешалось играть столько, сколько заблагорассудится. Хотя различия между отдельными культурами охотников-собирателей могут быть значительными, культура игры в них почти одинакова[547]. Главным сходством исследователи называют свободу, которую там дают детям. Кочевники не считают, что могут повлиять на развитие ребенка, поэтому детям разрешают играть днями напролет, с раннего утра до поздней ночи.

Но будет ли готов к взрослой жизни ребенок, никогда не посещавший школу? Ответ заключается в том, что в кочевых обществах игра и обучение – это одно и то же. Малышам не нужны тесты или оценки, чтобы научиться ходить или говорить. Они учатся этому естественным образом, потому что стремятся познавать мир. Точно так же через игру учатся дети охотников-собирателей. Ловля насекомых, изготовление луков и стрел, имитация криков животных – в джунглях всегда есть чем заняться. А для выживания требуются серьезные знания о растениях и животных.

Кроме того, играя вместе, дети учатся сотрудничать. Дети охотников-собирателей почти всегда играют в смешанных группах, где есть мальчики и девочки всех возрастов. Малыши учатся у ребят постарше, которые чувствуют ответственность за передачу своих знаний. Неудивительно, что в таких обществах практически отсутствуют соревновательные игры[548]. В отличие от взрослых турниров, в неструктурированной игре участникам приходится постоянно идти на компромиссы. Если кто-то недоволен, игра останавливается (но вместе с тем прекращается и всеобщее веселье).

2

Культура игры кардинально изменилась, когда люди перешли к оседлому образу жизни.

Расцвет цивилизации принес детям бремя отупляющего труда в поле, а также идею о том, что их надо специально выращивать, как какие-нибудь помидоры. Если ребенок родится слишком озорным, его нельзя оставлять без присмотра. Первым делом его следует обтесать, нанести пресловутый слой цивилизации, а для этого нередко требуется твердая рука. Представление о том, что родители должны бить своих детей, возникло относительно недавно, у наших оседлых предков[549].

С появлением первых городов и государств возникли и первые образовательные системы. Церкви нужна была благочестивая паства, армии – верные солдаты, а правительству – усердные работники. Все три институции считали игру своим врагом. «Мы не должны оставлять детям времени для игр, – поучал английский священнослужитель Джон Уэсли (1703–1791), автор свода правил, которые он составил для своих школ. – Тот, кто играет мальчиком, будет играть и когда станет мужчиной»[550].

Лишь в XIX веке религиозное образование вытеснили государственные системы, при которых, по словам историка, «французский министр образования мог похвастаться тем, что в 10:20 утра точно знает, какой отрывок из Цицерона сейчас