Записки. Из истории российского внешнеполитического ведомства, 1914—1920 гг. В 2-х кн.— Кн. 2. - Георгий Николаевич Михайловский

предложила известную «харьковскую резолюцию кадетскому съезду», призывавшую, чтобы русские евреи-небольшевики повлияли на своих единоверцев в большевистских кругах, дабы те перестали поддерживать большевиков, и она вместе с Энгельгардтом пыталась провести эту мысль в иностранной политике Деникина.

По мнению этих двух весьма влиятельных лиц, я должен был не только не скрывать в Европе и Америке антисемитизма как Добровольческой армии, так и деникинского правительства, но, наоборот, развернуть огромный материал на сей счёт, который тщательно собирали в ОСВАГе для нашей делегации. Погромы деникинской армии надо было объяснять стихийным возмущением народа против юдократии большевизма, следовало при этом отметить и случаи красноармейских погромов евреев, что показывало на всероссийское распространение антисемитизма в толщах народных масс. Были ссылки и на Петлюру и его войска. Таким образом, надо было обосновать и универсализировать антисемитское движение в России и объяснить причины этого движения.

Европейским и американским евреям предлагалось поддерживать Добровольческую армию и Деникина, так как твёрдая государственная и законная власть — единственное спасение для России от стихийного народного гнева. Евреи всех стран, если они желали спасения еврейской расы в России, должны были повести беспощадную борьбу с евреями-большевиками, этими прямыми виновниками антисемитского движения в России. Мало того, иностранные евреи должны были дать свои капиталы Деникину, который один только мог спасти Россию от всеобщего погрома, неминуемого при свержении большевизма. В частности, в САСШ мне предлагалось войти в сношения с антисемитскими американскими кругами (главным образом республиканцами в противоположность демократам, среди которых евреи занимали прочные позиции) и найти с ними общий язык. Воздействовать на еврейство в желательном смысле и одновременно вести с ним борьбу — вот что мне поручалось.

На моё замечание, что едва ли евреи, столь практичные в финансовом отношении, захотят давать деньги на борьбу с ними, Энгельгардт ответил так: «Пусть евреи знают, что мы им враги, но пусть они помогают нам, так как мы враги культурные, сторонники права и справедливости, а русская народная стихия, если не будет иметь над собой сдерживающей руки, явится для них бичом Божиим, который истребит сотни тысяч неповинных жертв».

Эти мысли не скрывались и, конечно, дошли до евреев. В Константинополе, например, еврейским международным благотворительным обществом был скуплен ряд домов для помещения евреев в случае победы Деникина и необходимости спешного бегства! Такова была квадратура круга, которую я должен был разрешить в Америке по еврейскому вопросу: убедить евреев поддержать деникинское правительство, не скрывавшее своего антисемитизма, взять, так сказать, в свои руки антисемитское движение. Задача нелёгкая!

Идеологический багаж деникинцев

Главным делом нашей делегации в САСШ было добиться их поддержки в борьбе с большевизмом. Большевизм рассматривался в деникинских кругах как «мировое зло», в исчезновении коего, естественно, были заинтересованы все правительства и народы. Добровольческая армия была как бы авангардом мировой цивилизации, спасавшим не только русскую культуру, но и все страны от неминуемого нападения большевизма («мировая революция»). Естественно также, что успешность борьбы с «мировым злом» требовала «мировой солидарности», иначе борьба не могла быть доведена до конца.

Для того чтобы обосновать эту истину в условиях осени 1919 г., надо было, очевидно, прежде всего дать точное определение большевизма. Между тем деятели деникинского правительства подменяли большевизм социализмом, примешивая к этому и антисемитизм. Из многочисленных совещаний, которые были посвящены нашей американской делегации, я вынес определённое убеждение, что если бы мы точно следовали нашим инструкциям, её задача осложнилась бы до крайности. На нас взваливалась не только пропаганда борьбы с большевизмом, т.е. с советским правительством в России, но и с социализмом и международным еврейством чуть ли не во всём мире.

Мало того, я получил и инструкции касательно демократии. Нам предлагалось не смешивать демократию с социализмом в том смысле, что если социализм, западноевропейский или американский, почитался тайным союзником и сообщником большевизма, то буржуазно-демократический режим в Европе и в САСШ не должен был подвергаться критике с нашей стороны. Наоборот, мы должны были вскрывать антидемократичность советского правительства, разогнавшего Учредительное собрание и вообще в системе классовой диктатуры всеми методами представлявшего антипод буржуазной демократии. Антидемократичность Советов должна была быть нашим главным аргументом в борьбе с большевизмом, но, с другой стороны, нельзя было, по выражению Нератова, «развёртывать безоговорочно демократические знамёна», надо было «развернуть» их так умело, чтобы потом суметь их «свернуть».

Мы должны были открыто признавать демократические принципы для Европы и Америки, но в отношении России должны были делать оговорку, что к русскому народу демократические принципы применимы лишь в той мере, в какой русский народ «культурен». «Некультурность населения» — единственное-де препятствие для немедленного проведения самых широчайших демократических реформ. Нетрудно видеть, что деникинское правительство чуждалось демагогии. Оно обрушивалось идеологически и на большевизм как крайнюю отрасль социалистического движения, и на весь социализма целом плюс международное еврейство, а в отношении буржуазной демократии занимало весьма осторожную позицию — явного одобрения демократии для Европы и Америки и весьма прозрачного неодобрения немедленной демократии для России. Надо было иметь перед собой квалифицированного американского слушателя, разбирающегося до тонкостей не только в социалистической и демократической диалектике, но и в современном положении России да к тому же не склонного к юдофильству, чтобы вся эта сложная идеологическая позиция Деникина была им понята.

Я заметил Нератову, что если речь идёт о чисто кабинетных беседах с отдельными политическими деятелями в Европе и Америке с целью растолковать им, чего, собственно говоря, добивается наша американская делегация, то это возможно, но для того чтобы зажечь массы, а в Америке без этого нельзя, нужны какие-то простые идеологические позиции, где неизбежен элемент демагогии, не говоря уж о том, что было бы элементарной тактической ошибкой без необходимости вооружить против себя и международный социализм, и международное еврейство, да ещё с чреватой самыми серьёзными последствиями оговоркой в отношении демократии в России, наперёд ограничиваемой «культурностью населения», причём всем заранее известно, что русское население «культурностью» не отличается. «Мировым злом», таким образом, оказывались и большевизм, и социализм, и еврейство, а демократия признавалась полезной для Европы и Америки, но не для «некультурного» русского народа.

Мне было ясно, что именно для Европы и Америки идеологический багаж деникинского правительства никуда не годился. Одно из двух: либо нам придётся точно придерживаться наших инструкций и сразу же провалить нашу делегацию, либо надо будет в интересах дела говорить то, что могло бы быть воспринято с сочувствием европейским и американским средним слушателем. Поэтому успех делегации всецело зависел от личной самостоятельности, находчивости и решительности её главы, который имел бы мужество разорвать свои инструкции, сев на пароход, увозящий делегацию из