Избранные труды. Том I - Олимпиад Соломонович Иоффе

нефти керосиновые коптилки, администрация паровозного депо не предвидела и не могла предвидеть, что именно М. потерпит увечье. Несчастный случай мог произойти не с М., а с кем-либо другим или даже и вовсе не произойти. Конкретное предвидение причинной связи здесь отсутствует. Но ее абстрактное предвидение имело место: администрация не могла не знать, что совершенные ею действия создают опасность наступления вредных последствий, которые могли наступить и, как оказалось в действительности, фактически наступили на руководимом ею предприятии.

2. Совершая определенные действия (или воздерживаясь от совершения определенных действий), правонарушитель считает, что им приняты все необходимые меры предосторожности. При каких условиях в случаях подобного рода можно все же упрекнуть правонарушителя в том, что хотя он и не знал, но мог и должен был знать о непринятии им всех необходимых мер, в силу чего и наступили определенные отрицательные последствия?

Во-первых, для такого упрека имеются основания, если заблуждение правонарушителя было вызвано тем, что он не изучил в полной мере, хотя мог и должен был изучить ту объективную обстановку, в которой он совершил неправомерное действие или воздержание от действия.

Л., студентка Театрального института, подверглась операции по поводу удаления камня из мочеточника и мочевого пузыря, а затем по предписанию врачей выехала на курорт в Трускавец. На курорте у нее обнаружились болезненные явления, в связи с которыми она вынуждена была возвратиться в Ленинград; при вторичной операции был обнаружен оставленный у нее тампон, который и явился причиной болезненных явлений. Л. потребовала возмещения расходов по поездке на курорт, а также компенсации стипендии за 5 месяцев, так как, ввиду возникшей надобности в повторной операции, она была лишена возможности своевременно сдать государственные экзамены и вынуждена была в течение 5 месяцев ожидать возобновления работ государственной экзаменационной комиссии. Лечащий врач утверждал, что им были приняты все меры предосторожности, ибо он произвел подсчет тампонов в начале и в конце операции и результаты обоих подсчетов оказались тождественными. Однако эти ссылки нельзя было признать обоснованными, ибо поскольку операция производилась на большой глубине, а рана непрерывно заливалась кровью и мочой, процесс тампонирования раны неизбежно должен был осуществляться более интенсивно, чем в других случаях. При этих условиях обычно применяемый метод подсчета себя не оправдывает, а нуждается в проверке путем осмотра раны, что оперирующим врачом сделано не было. Врач считал, что он сделал все возможное для исключения опасных последствий, так как в этом его убеждало совпадение показателей двух подсчетов. В действительности же все необходимые меры предосторожности им не были приняты потому, что он не учел особенностей данного случая, вызывавших надобность в проведении некоторых дополнительных мероприятий. О том, что это обстоятельство не было принято им во внимание, врач не мог не знать. Следовательно, хотя здесь и отсутствовало конкретное предвидение, поскольку у врача не было оснований предполагать оставление тампона, но имелось предвидение абстрактное, обусловленное осознанием того факта, что объективная ситуация случая не подверглась достаточному изучению, а потому и не был с полным знанием дела решен вопрос об объеме и характере необходимых мер предосторожности.

Во-вторых, для признания правонарушителя виновным имеются основания и тогда, когда заблуждение было вызвано тем, что, осуществляя деятельность, для отправления которой у него не было должной подготовки, он, в силу своей общей неосведомленности, полагал, что им приняты все необходимые меры предосторожности.

Лишь в связи с этой группой случаев возникает надобность в анализе поведения, которое предшествовало совершению неправомерных действий. Так, Верховный Суд отменил приговор по делу Р., обвинявшегося в хищении товаров в магазине ОРСа, где он работал в качестве лоточника, на том основании, что суд не проверил ссылок обвиняемого на обстоятельства, имеющие существенное значение для решения вопроса о его виновности. Обвиняемый ссылался на свою малограмотность, неопытность в работе и плохое знание русского языка (определение по делу Р. от 26 августа 1950 г.). Разумеется, все эти обстоятельства имели значение для решения вопроса о признании Р. виновным в хищении. Однако они не могут служить основанием для освобождения его от ответственности по гражданскому иску. Совершая те или иные конкретные действия в качестве лоточника, Р. мог считать, что он сделал все необходимое для предотвращения вредных последствий, так как в силу своей неподготовленности к выполнению данной работы он не был в состоянии учесть и взвесить все обстоятельства, связанные с каждой отдельной операцией. Но, принимая на себя функции лоточника, Р. не мог не знать, что его будущая деятельность чревата общим образом определенными отрицательными последствиями, так как он не был в достаточной мере подготовлен к ее отправлению.

Изложенное дает основание для следующих выводов.

Когда правонарушение совершается по умыслу или в результате самонадеянности, имеет место конкретное осознание причинно-следственной связи между противоправным поведением и наступившим результатом. Когда правонарушение совершается невиновно, осознание причинно-следственной зависимости вообще отсутствует.

Среднее положение между этими двумя крайними, предельными точками занимает неосторожно-небрежная вина. Лицо не знает о том, что конкретное, им совершенное действие или воздержание от действия приведет к тому конкретному результату, который фактически наступил; однако лицо осознает, что последствия, аналогичные тем, которые имели место в действительности, могут наступить в результате его поведения, выразившегося в форме действия или бездействия. Иначе говоря, у правонарушителя отсутствует конкретное представление о причинной связи, но имеется абстрактное представление о ней. Сущность абстрактного предвидения заключается в общей осведомленности лица о способности совершенных им действий вызвать фактически наступившие последствия. Это обстоятельство и учитывается законодателем, который считает, что поскольку лицо общим образом знало о причиняющей силе совершенных им действий, оно могло и должно было знать об этом также и в данной конкретной ситуации. Вместе с тем, абстрактно осознавая возможность наступления определенных последствий, правонарушитель осознает также их отрицательное значение для общества в целом или для того советского гражданина, охраняемые законом интересы которого могут быть подвергнуты ущемлению.

Следовательно, неосторожно-небрежная вина характеризуется не только отрицательным моментом «не знал», который относится лишь к конкретной цепи действительно развернувшихся событий, но и определенным положительным содержанием, выражающим наличие у правонарушителя общих представлений о способности его поведения вызвать фактически наступивший результат. И если, несмотря на это, неправомерные действия все же совершаются, то лишь вследствие проявленного при этом известного пренебрежительного отношения к заслуживающим уважения интересам социалистического общества или его отдельных членов. Поэтому и неосторожно-небрежная вина, как и всякая вина вообще, представляет собой такое психическое отношение правонарушителя к своему неправомерному поведению и вызванным им последствиям, в силу которого правонарушение становится актом сознательного поведения, выражающим собой определенное отрицательное отношение со стороны лица, его совершившего, к интересам, получающим защиту в советском социалистическом обществе.

§ 2. Презумпция виновности

1

В гражданском праве, в отличие от права уголовного, виновность правонарушителя предполагается: каждый совершивший объективно противоправное действие предполагается виновным до тех пор, пока не будет доказано противное. Этот принцип действует и применяется как в области договорной, так и в области внедоговорной ответственности. Для договорных отношений он формулируется ст. 118 ГК, соответственно которой должник освобождается от ответственности за неисполнение договора, «если докажет, что невозможность исполнения обусловлена обстоятельством, которого он не мог предотвратить». Аналогичное правило для деликтной ответственности установлено ст. 403 ГК, по которой причинитель вреда может освободить себя от ответственности, «если докажет, что не мог предотвратить вред». В обеих приведенных нормах категория вины употребляется в негативном смысле («не мог предотвратить»). Но это не меняет существа дела. Существо же заключается в том, что гражданско-правовая ответственность, как правило, наступает лишь при наличии вины, но в то же время виновность правонарушителя презюмируется, предполагается.

Вопрос о значении презумпции вины, установленной в советском гражданском праве, как и более общий вопрос о значении всяких известных нашему праву презумпций, представляется чрезвычайно сложным. Значение презумпций не может быть сведено только к тому, что ими определяется возложение бремени доказывания на соответствующую сторону, поскольку советский суд активен и не может основывать свое решение лишь на недоказанности факта, на который ссылается участник процесса. Значение презумпций не может быть сведено и к тому, что они выступают в качестве основания судебного решения в случаях, когда их не удалось ни доказать, ни опровергнуть.

«Одну из основных задач советского судебного процесса…», указывает А. Я. Вышинский, составляет «установление материальной истины…»[352] «Советское право отвергает формально-юридический метод как ненаучный и вредный,