Дресс-коды. 700 лет модной истории в деталях - Ричард Томпсон Форд

могут быть надеты поверх манжеты сорочки, как носил их Джанни Аньелли, наследник Fiat motors. Рукава пиджака спортивного покроя могут быть незастегнуты и закатаны или подтянуты вверх, демонстрируя одновременно раскованность и наличие петель на манжетах сшитого на заказ пиджака. Общая черта одна – возможность проявить привычку к дорогой одежде.

Для этого требуются не только деньги, но и определенная уверенность в себе, которую можно выработать или, возможно, унаследовать, но купить нельзя. Сравните это непринужденное щегольство и неуклюжий наряд 45-го президента США Дональда Трампа, которого не один раз фотографировали в галстуке, концы которого были скреплены скотчем.

Использование скотча было необходимо, так как Трамп обычно завязывает галстук таким образом, что широкий конец оказывается слишком длинным и свисает ниже талии. Вследствие этого слишком короткий узкий конец не достигает петли с изнанки широкого конца, и эта пара грозит разойтись в разных направлениях, как члены кабинета с конкурирующими программами. Это явная ошибка с точки зрения канонов мужской одежды: галстук следует завязывать так, чтобы широкий конец достигал талии, а затем нужно пропустить узкий конец через петлю на изнанке широкого конца, чтобы спрятать его и удерживать на месте. Разумеется, стильный итальянец с кривым галстуком и с его слишком длинным узким концом тоже нарушает это правило.

Решающее отличие состоит в том, что, в отличие от небрежности итальянца, галстук Трампа выдает человека, который слишком много беспокоится, и не о том, о чем следует. Если слегка кривой галстук итальянца демонстрирует его беззаботность – признак sprezzatura, – неправильно завязанный и склеенный скотчем галстук Трампа выдает отчаянную, но неудачную попытку выглядеть впечатляюще, а это признак неуверенности в себе.

Итальянец выглядит хорошо, несмотря на явный недостаток усилий. Трамп выглядит плохо, потому что демонстрирует недостаток хорошего вкуса. Склеенный скотчем галстук хуже, чем плохо завязанный. В первом случае это не только провал, но еще и обман.

Sprezzatura – старое искусство стиля без усилий – это одновременно и символ статуса, и способ превратить униформу в инструмент самовыражения. Для нее необходима тонкая балансировка внимания и легкой небрежности, уважения к старым дресс-кодам и непочтение к ним. Правила существуют, но существуют для того, чтобы их нарушали. Вот только нарушать их нужно правильно, демонстрируя мастерство и беззаботное пренебрежение, а не отсутствие знаний или воинственный вызов.

* * *

Менее искусный, но такой же эффективный способ одеваться для успеха предусматривает полную и бросающуюся в глаза инверсию традиционного символа статуса, превращая нарушение в знак отличия. Профессор английской литературы и права Стэнли Фиш показал такой тип перевернутого снобизма, выразив одобрение автомобилям, которые предпочитают преподаватели университета. Фиш заметил, что в какой-то момент в 1970-х годах «американские преподаватели перестали покупать уродливые автомобили Volkswagen и начали приобретать уродливые Volvo… [или] уродливые Saab…». Эти автомобили «обеспечивали решение новой дилеммы… как наслаждаться преимуществами… жизни в достатке, но при этом поддерживать правильное пренебрежительное отношение к благам, которые этот достаток приносит».

Фиш увидел в уродстве Volvo закодированную форму добродетели, говорящую о намного большем: «С коллективной точки зрения преподавателей, неряшливость… безразличие и неэффективность – это добродетели, признаки восхитительного презрения к внешней стороне вещей, и это презрение является признаком приверженности более высоким, пусть и невидимым ценностям»[603]. У преподавателей университета заслуженная репутация людей в немодной одежде, с неухоженными волосами и неряшливой внешностью.

Кабинеты на факультете заполнены книгами с загнутыми уголками страниц, стопками периодических журналов, кипами документов и полупустыми чашками с кофе. Рассеянный преподаватель в потрепанном вельветовом пиджаке, разъезжающий на старом велосипеде, это привычный герой кинематографа и почти реальность университетских кампусов. В этом есть что-то притягательное, возможно, даже достойное восхищения. Интеллектуальная жизнь не оставляет времени на тщеславие. Идеи не оставляют места имиджу. Содержание одерживает победу над формой. Но склонность к покупке таких автомобилей, как Volvo и Saab, одновременно уродливых и дорогих, предполагает, что тут присутствует некоторая доля снобизма. Штатные университетские преподаватели наслаждаются, пожалуй, самой высокой степенью личной свободы, какая только возможна для тех, кто работает за зарплату в капиталистическом мире.

У нас нет начальства как такового – администрация университета обычно c сожалением и только полушутя говорит, что это она работает на нас, – и у нас нет никаких клиентов или посетителей, которым следует угождать. Студенты не в счет, в конце концов, это мы оцениваем их. Преподаватели, которые одеваются плохо, поступают так потому, что это сходит им с рук. С этой точки зрения, мешковатая, небрежная одежда символизирует их привилегию. В самом деле, как правило, чем больше привилегий у преподавателя, тем более потрепанная у него одежда.

Штатные преподаватели обычно одеваются более свободно, чем младший преподавательский состав, который все еще чувствует потребность производить впечатление на студентов и старших коллег. На любой профессиональной конференции почти всегда хуже всех одеты преподаватели из университетов Лиги плюща.

Сила перевернутого снобизма заключается в том, что он настолько распространен, что исследователи придумали для него название: эффект красных кроссовок. Профессора Сильвия Беллецца, Франческа Джина и Анат Кейнан выяснили, что университетских преподавателей, которые носят красные кроссовки или неряшливую бороду и футболки, студенты воспринимают как обладателей более высокого статуса, чем чисто выбритых преподавателей с галстуком и в начищенных ботинках[604].

Эффект красных кроссовок распространяется далеко за пределы увитых плющом стен университета. Продавцы в люксовых бутиках считают, что покупательница в спортивном костюме скорее окажется знаменитостью или VIP-персоной, чем покупательница в платье и мехах.

«Богатые люди зачастую одеваются очень небрежно, чтобы продемонстрировать свое превосходство, – отметил один продавец. – Если вы осмеливаетесь входить в дорогой бутик настолько неподходяще одетыми, вы определенно собираетесь что-нибудь купить»[605]. Равнодушие к моде – это высокий статус, потому что оно предполагает такую глубину мыслей, при которой не до внешности, и, кроме того, демонстрирует безразличие к мнению окружающих. Как и VIP, делающий покупки в Hermès, одетый в спортивный костюм, преподаватель в поношенной одежде заявляет о своем высоком статусе, переворачивая традиционный вестиментарный символизм. Он не одевается, чтобы произвести впечатление, потому что ему не нужно этого делать.

Неподходящая одежда

В марте 2019 года Дэвид М. Соломон, Джон Уолдрон и Стивен М. Шерр, старшие руководители почтенного инвестиционного банка Goldman Sachs, разослали сотрудникам электронное письмо. Тема была обозначена так: «Дресс-код фирмы». В письме, в частности, говорилось:

«Учитывая… перемены на рабочих местах… в пользу более непринужденной атмосферы, мы полагаем, что сейчас самое время перейти к более гибкому дресс-коду фирмы… Пожалуйста, одевайтесь так, чтобы ваша одежда соответствовала ожиданиям клиентов… Мы верим, что в этом вопросе вы будете руководствоваться здравым смыслом.

Мы все знаем, что уместно для работы, а что нет. Только для внутреннего пользования»[606].

Десятилетиями деловой костюм был обязательной одеждой для профессионалов в банковской и финансовой сферах. В самом деле некоторые говорят, что костюм в тонкую полоску изначально должен был обозначать линейки в бухгалтерской книге. Он отражал серьезность и практичность, следуя символизму великого мужского отречения. С помощью деталей кроя, посадки и ткани костюм отражал иерархию статусов. Никакая другая одежда не могла воплотить такое сочетание строгости и роскоши, скромности и выставления напоказ. Но в последние годы костюмы начали терять свою популярность. Goldman Sachs – это далеко не первая фирма, сделавшая костюм исключительно парадной одеждой. На самом деле она одна из последних. В марте 2019 года The Wall Street Journal сообщила, что продажи мужских костюмов снизились на 8 % за предыдущие четыре года[607].

Костюм больше не является единственной профессиональной мужской одеждой. Возможно, со временем он превратился в своего рода маскарадный наряд, такой же очевидный в роли символа статуса, как и роскошная аристократическая одежда, которую он вытеснил в самом конце XVIII века. Более того, его символическое значение устарело. В наши дни мир больших финансов больше не ценит осторожность и трезвые суждения, которые олицетворяет костюм. В почете теперь новации и смелость, не честный и скромный доход на вложения, а агрессивная гонка за неожиданной