6-я батарея. 1914-1917 гг. Повесть о времени великого служения Родине - Болеслав Вильгельмович Веверн

Нам указывают новый район для постановки дивизиона. 6-я батарея укрывается в густо растущем хлебе, в небольшой лощине, как будто бы нарочно созданной для постановки батареи. Никаких землянок, конечно, копать не будем, а от дождя и ветра отлично укроемся в палатках в ближайшем лесу. Только на левом фланге позиции копаем небольшой окоп для запасных снарядов. Этот окоп покрывается слоем еловых веток и соломой.

За батареей, в лесу, штабелями складываются бомбы разных калибров – запас для предстоящего боя для устанавливающихся здесь тяжелых батарей. Как много у нас оказалось артиллерии! И это ведь на второстепенном участке, а сколько ее в таком случае на главном, на Скробовском участке?

В выступающей вперед полосе леса мы расставляем свои палатки. Около них вколачиваем в землю столб, и крышка от большого ящика венчает наш обеденный стол. Кругом стола такие же скороспелые скамейки.

Прибыл в распоряжение батареи небольшой грузовой автомобиль, подарок граждан нашего города, присланный нам нашим бывшим офицером штабс-капитаном А. Р. Яковлевым.

* * *

Чувствует ли противник подготовляющуюся против него грозу? Кто его знает? Стреляет изредка, во все стороны, одиночными бомбами, и больше ничем пока не обнаруживает своего волнения.

– Шестая батарея, к бою!

Надо заранее пристреляться по более важным для нас пунктам укреплений противника.

Запела при вылете свою песню первая шрапнель 6-й батареи, пролетела через Колдычевское болото и светлым белым клубком появилась на темно-зеленом фоне неприятельского леса. Люди у орудий веселы, рады хорошему дню, с шутками провожают полет простонавшей над батареей куда-то в лес германской бомбы.

А вот и на батарею прислали германцы подарок: с воем лопнула бомба, перелетев через голову юного прапорщика Габеева, окутала всю его фигуру густым, едким дымом. Мальчик не пошевельнулся.

– Храбрый вы, ваше благородие, – заметил стоявший вблизи от него бородатый бомбардир Летов.

– А как же, Летов? Я спросил у командира, можно ли ложиться на землю, если близко ударит снаряд, а командир, знаешь, что мне ответил? «Только нагнитесь в бою от снаряда или осколка, так шестой батареи вам больше никогда не увидеть», – наивно, по-детски, повторил юный прапорщик мою шутку.

Великан-фейерверкер 3-го орудия Иван Денисов вдруг побледнел. Всегда храбрый, спокойный в боях, он сорвался со своего места, во весь дух бросился вдоль батареи к левому флангу и с отчаянным выражением лица прыгнул в окоп с запасными снарядами. В этот же момент влетела туда же в окоп германская бомба и, не разорвавшись, заглохла. Когда вслед за тем к этому месту подбежали люди, Денисова нашли мертвым – он был убит контузией неразорвавшегося снаряда. Он весь почернел, а в лице его сохранилось то выражение отчаяния и ужаса, с которым он прыгнул в окоп в последний момент своей жизни.

На следующий день был ранен только что прибывший в батарею автомобиль. Он привез на батарею снаряды, и этот его первый рейс оказался и последним его рейсом на фронте. В сопровождении выданного ему свидетельства о ранении он был отправлен обратно, где после починки был приспособлен для перевозки прибывающих в город с фронта раненых.

* * *

Какая масса грибов в нашем лесу! Мы набрали целую корзину грибов и решили немедленно их изжарить. Грибов никто из нас не ел уже давно, и мы даже забыли об их существовании.

В ожидании предстоящего лакомства мы вчетвером сели за стол. Денщик принес тарелки, вилки и хлеб.

– Александр Модестович, – кричу я проходящему мимо поручику Козыреву, – идите к нам грибы есть! Свежие, только что набрали.

Козырев подошел к столу и как бы в нерешительности остановился.

– Нет, пойду к себе подсчитывать книжку артельщика61.

– Бросьте. Какая там книжка артельщика? Успеете, а грибы без вас съедим.

– Нет, не хочу, – повернулся и быстро зашагал по направлению к своей палатке.

Денщик подал на стол шипящие на сковороде грибы.

Неожиданный вихрь налетел на наше мирное общество, сидящее за столом. Я задыхаюсь от едкого дыма, набившегося в рот и в ноздри. В глазах мелькнула как будто какая-то кровавая искра. Я теряю сознание, меня куда-то уносит!..

– Все готовы!

От этого крика старшего телефониста Миронова я прихожу в себя и вскакиваю с земли, на которой только что лежал. За мной поднимаются офицеры. Где же грибы, посуда, стол, скамейки? Только широкая яма еще дымится в нескольких шагах от бывшего стола, за которым мы только что сидели. С каким-то странным, неопределенным чувством, растерянные, перепуганные, мы ощупываем себя. Кажется, все мы целы, только засыпаны землей.

Мы окончательно приходим в себя после второго взрыва германской бомбы, ударившей где-то вблизи. К нам бегут люди 4-й батареи:

– Поручик Козырев убит, прапорщики Богословский и Ольхин ранены.

Вторая бомба ударила в офицерскую палатку 4-й батареи, тоже скрытую в лесу. У Козырева осколком снесло череп, он лежит, весь залитый кровью.

Санитары перевязывают раненых офицеров.

Мы крестимся: вечная память.

* * *

18 июля. 6-ю батарею переводят вперед, к самому болоту.

Полевые батареи в предстоящем бою главным образом будут рвать своими гранатами проволочные заграждения противника.

С раннего утра погода сильно хмурится. По небу плывут серые облака, соединяются, темнеют и превращаются в мрачные тучи. Уже раздаются в воздухе раскаты далекого грома. Пошел дождь.

На Скробовском участке, вправо от нас, загремела наша артиллерия. Наши тяжелые батареи тоже открыли огонь. Командир 4-го полка указал мне места в проволочных заграждениях противника, в которых надо прорвать коридоры для наступления нашей пехоты. Первое орудие уже осело, выпустив первую свою гранату, которая ударила в гущу неприятельской проволоки и выкинула вместе с землей несколько кольев.

Гром выстрелов стоящих сзади нас тяжелых орудий сплошным ревом уже потрясает воздух, и так уже потрясенный сильными ударами молний и раскатами грома висящей над нами грозы. Гром на земле состязается с громом, идущим с небес. Грозовые молнии по всем направлениям прорезывают наступивший мрак и дождевую пелену, покрывшую землю. Молнии от разрывов снарядов, тоже по всем направлениям, бороздят ту же мглу в германских окопах.

Неприятельская артиллерия пока молчит – притаилась, поджидает нашу пехоту. Наша дивизия двинулась. С винтовками наперевес бегут люди. Густые цепи одна за другой устремляются в болото, широко раскинувшееся во все стороны вокруг большого озера, в настоящее время бурлящего от массы прибывающей в него воды, падающей из густо нависших над землей черных туч.

Дивизия в огне, окутанная дымком дождя германских снарядов, прорвавшегося сразу, как только наша пехота пошла в наступление. Плохо знакомая с местом, по которому ей пришлось наступать, сбитая с толку дождевой завесой, вязла