6-я батарея. 1914-1917 гг. Повесть о времени великого служения Родине - Болеслав Вильгельмович Веверн

А справа у Скробова бой все сильнее и сильнее. Рев орудий и разрывов снарядов, громовые раскаты грозы – все смешалось, все перепуталось в страшном хаосе.

В этот день бой закончился рано. Небо победило, нагнав на разгоряченную боем землю мрачные тучи и дождь, рано поглотившие солнечный свет этого дня. Наступила темная, черная ночь. Гроза прошла, но мелкий, насквозь пронизывающий дождь безжалостно продолжал нас мочить. Сквозь тусклую его пелену по нашим позициям все время скользят лучи германских прожекторов. Противник, видимо, волнуется: время от времени раздаются щелканья его одиночных беспричинных выстрелов. На наших позициях тишина.

Ночь проходит, и туманное бледное утро застает нас в своих окопах промокшими, грязными, голодными. Мы все сильно устали, но о сне никто не думает: слишком натянуты нервы.

Дождь прекратился. С озера и болота поднимаются клубящиеся белые испарения. Густой звук выстрела нашего орудия как будто послужил сигналом к продолжению боя. Загудели орудия по всей нашей линии, редким огнем обстреливая позиции противника. Неприятель, выждав некоторое время, стал отвечать таким же редким артиллерийским огнем. К полудню на нашем участке постепенно все затихло. Вправо же, у Скробова, продолжают греметь орудия и слышна сильная пулеметная и ружейная перестрелка.

Что там делается? Какие результаты вчерашнего боя?

К вечеру у нас пошли самые разноречивые слухи о бое на Скробовском участке, и только по спокойно сидящим против нас на своих местах немцам мы заключаем, что общее наше наступление потерпело неудачу.

Вечером на нашем наблюдательном пункте появился прожектор.

– Послушайте, капитан, вы выбрали для своего прожектора очень неудачное место. Во-первых, вы слишком вылезли вперед и рискуете тем, что немцы вам его могут разбить, а во-вторых, вы привлечете огонь неприятеля на мой наблюдательный пункт.

– Мне это место указано штабом корпуса.

– Как угодно.

Наступили сумерки. Прибывшая команда готовит к приведению в действие свой прожектор. Наконец он заработал. Сильный луч света скользнул по темному небосводу и сейчас же опустился вниз, к позициям неприятеля, но ненадолго: германская бомба внезапно лопнула впереди моего пункта, разбросав во все стороны свои горячие осколки. Прожектор сразу потух.

– Испужались, – вполголоса заметил мой наблюдатель.

Но оказалось, что прожектор «испужался» только на несколько минут: опять его луч побежал через болото к позициям противника, осветив мой окоп.

Вторая германская бомба положила конец его работе. Команда начала спешно собираться к отступлению.

– Уже уходите?

– Да, поневоле: осколок бомбы перебил провода.

* * *

6-я батарея стоит за редким лесом, растущим на болоте. На левом фланге позиции вырыт окоп, куда сложен запас в 190 гранат. На батарее рвутся снаряды противника, и по моему приказанию люди отошли в сторону Германская бомба влетела в окоп со снарядами. От страшного взрыва заколебалась земля, столб черного дыма и огня вылетел вверх из окопа и закутал орудия как бы черным покрывалом. Когда после взрыва люди пришли в себя и внезапный мрак на батарее рассеялся, то оказалось, что левое орудие исчезло с позиции. Силой взрыва его кинуло вперед в болото саженей на двадцать. Долго и с большими усилиями его вытягивали из болота и мокрое и грязное поставили на свое место.

Вправо бой опять разгорается. Сильный бой: перерыва нет в грохоте орудий, в треске пулеметов и винтовок. Мы с тревогой прислушиваемся к этой разыгрывающейся рядом с нами трагедии и по долетающим до нас звукам стараемся проникнуть в тайну невидимого нам хода боя.

К сумеркам, как и во все эти дни, все успокоилось. Бой, продолжавшийся несколько суток, закончился совершенно по всей линии. Наступившая тишина как-то странно действует на нервы, не успокаивает, а наоборот, взвинчивает их еще больше. Должно быть, это потому, что мы до сих пор остаемся в полном неведении, чем закончился бой. Мы до сих пор питаемся слухами, а верного ничего нам не сообщают.

Противник тоже нервничает. Мы видим, как у него идет лихорадочная работа по исправлению и укреплению разрушенных нашей артиллерией позиций. Лучи прожекторов и дождь ракет целую ночь освещают все, что только они могут осветить у себя и у нас.

* * *

Утром над нами развернулась не виданная еще нашими глазами картина: над нашими головами, в шуме треска моторов, распластавшись, как птица, медленно движутся в воздухе германские самолеты.

Да сколько же их?

Все головы закинулись кверху, все считают.

Ровным треугольником плывут самолеты: один, два, три… десять. Такого количества собранных вместе германских аэропланов мы еще не видали. Красиво. Зловещие черные кресты рельефно выделяются на светлом блестящем фоне громадных крыльев, и мы знаем, что против этого врага у нас там, в тылу, куда держат путь эти безнаказанные хищники, нет никакой защиты.

Еще самолеты не скрылись из вида, как до нашего слуха донесся звук сильного взрыва. Германские самолеты бомбардируют деревню, в которой стоит наша потрепанная после последнего боя дивизия.

Взрывы прекратились. Воздушные хищники прошли дальше в наш тыл и вскоре пропали в тумане плывущих навстречу им облаков. Видимо, цель их атаки была более сложная, чем наша стоящая в резерве пехота, подвернувшаяся им случайно на пути.

* * *

Я получил приказание, ввиду окончания боя, снять 6-ю батарею с позиции и, разделив ее на три взвода, два из них поставить в разных местах на специальные установки для борьбы с самолетами противника. Третий взвод должен стать у железнодорожного пути: по полученным агентурным сведениям, противник в ближайшем будущем намерен пустить по этому пути свой бронепоезд.

Отправив отдельные аэропланные взводы по своим местам и предоставив им устраиваться там самостоятельно, сам я с третьим взводом прибыл к железнодорожному полотну двумя парами прямых рельс уходящему в сторону неприятеля. Десятком гранат я совершенно разбил небольшой участок этого полотна, и, таким образом преградив путь наступления ожидаемому бронепоезду, я успокоился, оставил орудия под командой Н. Н. Кувалдина для наблюдения за железнодорожной линией, а сам решил воспользоваться освободившимся временем и выяснить лично создавшееся положение на Скробовском участке.

* * *

Я сел в экипаж и поехал.

Вот и деревня Бартники, через которую только несколько дней тому назад прошла 6-я батарея, уходя на новые позиции. Сразу повеяло чем-то близким. Те же местные бабы в грязных подоткнутых юбках бегут через улицу; деревенские дети играют в дорожной пыли; грязная, лохматая, с репьями в хвосте собака лает, виляя хвостом, на проезжающий мой экипаж. Мирная жизнь, да и только, такая, какая была и до этого грозного боя, при нас.

Лес,