Петр I - Сергей Эдуардович Цветков

Летом 1699 года Петр ездил в Азов осматривать флот, а когда осенью вернулся в Москву, нашел здесь два посольства: одно предлагало мир, другое войну.

Мир предлагали шведы. Осенью прошлого года решением шведского риксдага шестнадцатилетний наследник престола Карл был освобожден от опеки бабки и провозглашен королем и сувереном. Вследствие этого в Москву были посланы канцлер Бергенгельм, губернатор Линдгельм и королевский секретарь Гёте, чтобы добиться подтверждения Кардисского трактата.

Другое посольство состояло из доверенных лиц Августа: генерала Карловича и лифляндского дворянина Иоганна Рейнгольда фон Паткуля. Последний, будучи непримиримым врагом шведов, приобрел особенно большое влияние на короля. Родившись шведским подданным, Паткуль служил офицером в рижском гарнизоне. Крутой поворот в его судьбе произошел в 1692 году, когда лифляндское рыцарство выступило против проводимой шведским королем Карлом XI редукции[34]. В Лифляндии, где у множества дворян документы на право владения землей были утеряны в многочисленных войнах, редукция проводилась со страшными злоупотреблениями. В конце концов рыцарство обратилось к Карлу XI с просьбой остановить волну конфискаций поместий и земель, ибо, писали они, страна доведена до такого отчаяния, «что если бы Богу угодно было предоставить ей на выбор опустошительное нашествие неприятеля или постигшее ее нестерпимое угнетение, то едва ли не избрала бы она скорее первое, чем второе несчастие». Это прошение повез в Стокгольм Паткуль, получивший от короля охранный лист. Однако королевская комиссия, назначенная для рассмотрения этого дела, сочла подателей прошения бунтовщиками, и Паткулю пришлось бежать из Стокгольма. Королевский суд заочно приговорил его к лишению чести и отсечению правой руки и головы.

С тех пор Паткуль путешествовал по Европе, вынашивая планы мести. Осенью 1698 года он явился в Варшаву и представил Августу детально расписанный проект военного союза Дании, Польши, Саксонии и России против Швеции. Он надеялся вернуть Лифляндию под власть Речи Посполитой с восстановлением прав и привилегий рыцарства. Августа не пришлось долго уговаривать. Паткуль убедил его, что начать войну можно силами одних саксонских войск — с взятия Риги, где, по его словам, у него было много сторонников; а там — успехи королевского оружия вынудят сейм поддержать короля силами Речи Посполитой. Примас за сто тысяч талеров согласился содействовать этому плану. Не остался в стороне и датский король Фредерик IV, надеявшийся поживиться за счет голштинского герцогства. Дело было за Россией.

Не имея никаких утешительных известий из Карловиц, Петр вступил в переговоры сразу с обоими посольствами: в Посольском приказе Лев Кириллович вел речи со шведами о подтверждении мирного трактата, а в Преображенском царь тайно принимал генерала Карловича и Паткуля. Шведским послам было сказано, что государь Кардисский договор намерен соблюдать; Карловича Петр заверил, что вторгнется в Ингрию и Карелию не позже апреля 1700 года.

***

В народе недоумевали: два главных немца умерли, а богомерзкие новшества не прекратились. В конце 1699 года приказано было вести летосчисление не от сотворения мира, а от Рождества Христова и Новый год отмечать не 1 сентября, а 1 января, для чего после церковной службы всем домовладельцам украшать ворота сосновыми и можжевеловыми ветвями, зажигать во дворах костры и смоляные бочки и стрелять из ружей и пистолей в. небо. Так и пришлось через четыре месяца после одного Нового года праздновать другой. А 4 января на воротах Кремля, в Китай-городе, Чудовом монастыре и других людных местах прибили листы с царским указом: боярам и прочим думным чинам, всем служилым, приказным и торговым людям, опричь духовного чина, извозчиков и пахотных крестьян, носить платье венгерское и немецкое. Тут уж напала скорбь и туга великая: что ж это, совсем нас хотят в немцев переделать? Сменил кафтан — сменишь и веру.

Стали думать: да в немцах ли дело, может, царь у нас порченый? Да русский ли он вообще? Не сын ли поганого еретика Лаферта? Раз, на портомойне в Москве, бабы возопияли: какой он царь! Родился от немки беззаконной, он подмененный, подкидыш. Как царица Наталья Кирилловна отходила с сего света, и в то число она говорила ему: ты-де не мой сын, ты подмененный, родила я девочку, а ее подменили немчонком, а тот немчонок ты и есть. И верно: вот велит носить немецкое платье — знатно, что от немки родился!

Кое-кто и после того думу свою о царе не оставил. И дознался. Был у нас царь Петр, природный государь, благочестивый отрок. Уехал он по своим государским делам за границу — это так. Да он ли возвратился из-за границы? Заметь, православные, коли умишко есть: царь начал заводить новшества, бороды брить, платье немецкое вводить, царицу свою Евдокию Федоровну отставил, проклятый табак курить велел — все по возвращении из чужих краев. А все потому, что с настоящим государем случилась беда. Как был он с ближними людьми за морем и пришел в Стекольное царство, а то Стекольное царство держит девица, и та девица над государем надругалась, ставила его на горячую сковороду да, сняв его с той сковороды, велела бросить в темницу. И как та девица была именинница, стали ей говорить тамошние князья и бояре: пожалуй, государыня, ради такого дня выпусти его, государя. Она им сказала: подите посмотрите, коли он еще жив валяется, я его для вас выпущу. Те, посмотря, сказали ей: томен, государыня. Ну, коли томен, так вы его выньте. И они, его вынув, отпустили. Пришел он к нашим боярам, а они, замыслив измену, сделали бочку, набили в нее гвозди да в ту бочку государя положили и бросили в море. А вместо природного государя привезли в Москву немчина, чтобы он всех христиан в веру латынскую окрестил.

А потом один купец рассказал за верное: жив, жив государь! Нашелся тогда при нем верный стрелец, и он о боярской измене царя предупредил и лег ночью на его место. Вот его-то бояре в море и бросили. Москвичи слушали и крестились со слезами. Правда, недоумевали: и как это государь до сей поры не объявится в своем государстве? Пропадает же народ, пропадает держава.

Часть шестая. Конфузии и виктории

Назревавшая на севере война не интересовала остальную Европу. В 1700 году Франция, Австрия, Англия, Голландия, германские и итальянские государи внимательно следили за тем, что происходило по ту сторону Пиренеев: там умирал последний представитель Габсбургского дома в Испании бездетный Карлос II. В наследство он оставлял