Петр I - Сергей Эдуардович Цветков

не умели. Новобранцев одели в суконные кафтаны по образцу немецкой пехоты, нахлобучили на них низкие треугольные шляпы и срочно принялись учить неразрывному строю, ровному шагу, дружной стрельбе плутонгами и атаке с примкнутыми багинетами. Офицерами были сплошь немцы из Кукуя.

Царь заверял Лангена: «Если сегодня получу известие о мире с турками, завтра двину войско под Ригу». Он и в самом деле в нетерпении потирал руки: просьба Августа о помощи давала ему возможность осадить Нарву и занять Лифляндию, не нарушая официальных обязательств. В Нарву отправился сержант Преображенского полка Василий Корчмин — якобы для переговоров о покупке пушек, на деле — осмотреть нарвские укрепления. Собранные им сведения порадовали Петра: в Нарве, писал Корчмин, всего 300 солдат, «зело больных, худых и старых», остальные сидят в Риге.

Но тут — как обухом по голове! — донесение из Карловиц: султан хочет возобновить войну. В Стокгольм срочно выехал боярин Андрей Яковлевич Хилков, везя с собой заверения царя в нерушимости Кардисского договора. Петр сделался особенно ласков со шведским резидентом в Москве Книпперкроном. Приглашал его к себе, обнимал, говорил: «Неужели ты думаешь, что я соглашусь начать несправедливую войну и разорвать вечный мир, мной подтвержденный? Если бы король польский и овладел Ригой, она ему не достанется: я вырву ее из его рук».

Чтобы увидеть шведского короля, Хилкову пришлось ехать не в Стокгольм, а в Копенгаген. Известие о вторжении саксонцев и датчан застало Карла на охоте в Конгзерских лесах. Выслушав посланника риксдага, молодой король улыбнулся: «Мы заставим их вернуться той же дорогой, которой они пришли»; после этого он как ни в чем не бывало продолжил охоту и не унялся, пока не наловил сетями четырнадцать медведей. Вернувшись в Стокгольм, он погрузил на корабли 6-тысячный десант и спустя несколько дней высадился под стенами Копенгагена. Датский гарнизон капитулировал. Узнав о падении своей столицы, Фредерик IV подписал в городке Травендале мирный договор со Швецией. Первая кампания Карла XII продолжалась не более шести недель. Семнадцатилетний победитель милостиво принял Хилкова. Короля окружала блестящая свита, но сам он был одет в серый суконный мундир и ботфорты, и в этом костюме напомнил Хилкову Петра, также не любившего парадные мундиры и пышные облачения.

В день подписания Травендальского договора, 8 августа, Петр запускал в Москве преизрядный фейерверк и праздновал долгожданное торжество — заключение мира с Турцией. На другой день он сел за письмо Августу, извещая его о том, что нынче же посылает войско к Нарве. Хилкову было велено объявить войну шведскому королю — за многие шведские неправды, утеснения подданных московского царя, а наипаче за то, что во время государева шествия через Ригу от рижских жителей чинились ему многие противности и неприятства.

Август прочитал письмо царя уже в Варшаве — 15 сентября он снял осаду Риги.

***

22 августа русские полки выступили из Москвы. Тридцатитысячное войско было разделено на три генеральства: Автонома Михайловича Головина, Адама Адамовича Вейде и князя Никиты Ивановича Репнина. Иностранные посланники и резиденты, провожавшие царя, наперебой восхищались превосходным состоянием армии. Ах, что за солдаты! Рослые, молодые, отлично экипированные — не уступят немецкой пехоте! А что за артиллерия — нарвские стены не простоят и двух недель! Петр слушал, довольно улыбался. Нарва — это только начало. Бог даст, в этом году его увидят под Ревелем и Дерптом.

В Твери его ждало письмо от польского короля. Август пенял ему за опоздание, просил о новой встрече и сообщал, что, по слухам, Карл XII намерен высадиться с войском в Пернау. Впрочем, и Август, и Петр считали такое развитие событий маловероятным, поскольку о Травендальском мире ни тот ни другой еще не знали. А потому если капитан бомбардирской роты Петр Михайлов и поспешил из Твери к Нарве, опережая полки, то лишь вследствие обычного своего нетерпения, а не по какой другой причине.

В Новгороде ему пришлось задержаться, так как армия сильно запаздывала. Проливные дожди размыли дороги, подвод не хватало. Полки тащились к Нарве по колено в грязи, с каждым днем все больше теряя свой боевой вид. Порадовал царя только приезд австрийского генерала Карла Евгения герцога де Кроа[36], потомка венгерских королей. Кроа представился Петру еще в Вене, заявив о своем желании поступить на русскую службу. Царя тогда сразили отличные рекомендации, выданные генералу разными европейскими дворами, — участвовал в пятнадцати кампаниях, громил турок под Веной… Кроа был принят на службу — отчасти из-за того, чтобы досадить вероломному цесарю. Теперь Петр передал генералу общее командование, поручив вести армию под Нарву, а сам остался в Новгороде подгонять отставшие полки.

Последний полк приплелся в Новгород 19 сентября, а 22 -го Петр был уже в нарвском лагере. Инженер Галларт, присланный на подмогу Августом, был удивлен, застав наутро царя в передовых траншеях, с бумагой и карандашом в руках снимающим планы городских укреплений. Петр прервал его недоуменные вопросы: «Апостол Павел говорит: не работающий да не ест» — и тут же принялся обсуждать, в каких местах лучше расположить батареи. В конце концов он распорядился сосредоточить огонь всей артиллерии на Нарве, а не на Ивангороде, как предлагал Кроа. В тот же день царь взялся и за восстановление в полках дисциплины, изрядно расшатавшейся за время похода: одного офицера за незначительный проступок велел на три часа привязать к пушке.

Однако, несмотря на присутствие царя, осада велась не так бодро и решительно, как предполагалось в Москве. Прежде всего в крепости под началом барона Горна оказалось не 300 солдат, как доносил Корчмин, а 1300, и солдаты эти не лечились от ревматизма и подагры, а постоянно тревожили русский лагерь смелыми вылазками. Затем артиллерия, казавшаяся в Москве столь превосходной, на деле оказалась из рук вон плоха: орудия разрывались после нескольких выстрелов, порох был настолько плохим, что едва добрасывал ядра до стен. Между тем шведские пушки укладывали целые ряды солдат в русских траншеях. В довершение всего после двух недель бомбардировок кончились порох и снаряды, и русские орудия замолчали. Во второй половине октября осада свелась к земляным работам в залитых ледяной водой траншеях, под тоскливый свист шведских ядер. Петр, чертыхаясь, бродил под стенами Нарвы, как кот вокруг тарелки с горячей кашей.

Снег уже выбелил окрестную равнину и покрыл льдистой коркой выщербленные ядрами камни нарвских стен и башен, когда в русском лагере узнали о приближении шведов. Король Карл все-таки высадился в Пернау и спешил на помощь Нарве с 8-тысячным отрядом. Навстречу ему, взрывая рыхлый снег копытами лошадей, двинулась