Петр I - Сергей Эдуардович Цветков

шведом всеми силами и не оставлять ее без общего согласия. Правда, цена этой покладистости была немалой: за свою верность король просил 20 000 московского войска в свое распоряжение и 100 000 рублей ежегодно. Делать нечего, пришлось обещать.

В марте Петр возвратился в Москву. Следом приехал генерал-адъютант от Августа — за деньгами. Петру пришлось шарить по всем закромам. Взяли деньги в приказах — недостало, взяли в Троице монастырскую казну — опять мало. Хорошо, что выручили бомбардирский поручик Александр Данилович Меншиков и богатый гость Филатьев — добавили недостающее. Деньги в Польшу повез князь Репнин, под охраной 20-тысячного войска.

***

Успехи в этом году чередовались с несчастьями. В июне вспыхнул страшный пожар в Москве — выгорели весь Кремль со всеми приказами и полгорода: монастыри, церкви, дома, склады с военными припасами… Царский дворец сгорел до основания, на Иване Великом попадали колокола, в Успенском соборе погибли дорогие образа с окладами на полтора миллиона рублей. Петр с трудом отстоял от огня Каменный мост и Замоскворечье.

О мире со шведским королем он больше не вспоминал — прежде всего потому, что мира не желал сам Карл. Всю зиму молодой герой с досадой выслушивал мнения своих министров о том, на каких условиях лучше заключить мир с побитыми соседями, и наконец прогнал от себя всех, кто только смел заикнуться о переговорах. Как они не поймут, что он ведет войну не с Саксонией и Россией, а с их вероломными государями! Его честь требует не слагать оружия до тех пор, пока он не подденет их короны на острие своего копья. Впрочем, о царе можно пока не думать. Бить московитов не труднее, чем ловить медведей в Конгзерских лесах. В любой момент он вторгнется в Московию и заключит мир на выгодных для себя условиях. Петра Карл только презирал, но Август его бесил. Хорош двоюродный братец! Гнусный предатель! Он, Карл, клянется Богом, что этот куртизан жестоко поплатится за свое коварство. Кроме того, еще одна победа над Петром только потешит Европу; иное дело обученные саксонцы Августа — победу над ними Европа оценит!

В июне он внезапно бросился на саксонский корпус генерала Штейнау, стоявший на Двине. Штейнау спокойно дожидался его, полагая, что король не решится на переправу. Но шведы, разложив и подпалив на своем берегу огромные ворохи сырой соломы, смело кинулись в воду. Когда ветер рассеял застлавший берег дым, саксонцы увидели идущие на них синие шеренги. После жаркой схватки поле боя осталось за шведами.

Август узнал о поражении Штейнау во время верховой прогулки. Придя в бешенство, он дал шпоры коню и не слез с седла, пока не загнал бедное животное. Тогда, соскочив на землю, он саблей отрубил коню голову.

Карл без боя занял всю Курляндию. Проезжая мимо Бирж, он завернул туда, чтобы пообедать. Городские власти удивлялись королевскому столу — каша, хлеб, пиво, как это отличается от недавних пиров царя и польского короля! Карл усмехался. Ну что ж, тем легче он расстроит им пищеварение.

Неудачи в этом году чередовались с успехами. В начале зимы Шереметев вновь повел войско в Лифляндию. Шлиппенбах запросил у Карла подкреплений, но получил только чин генерал-майора. Благодаря короля за милость, он осмелился приписать, что предпочел бы вспомогательный корпус, ибо численность идущих на него московитов превосходит всю королевскую армию. Карл коротко ответствовал: «Не может быть». Да хоть бы и так — разве под Нарвой было иначе?

29 декабря Шлиппенбах был полностью разгромлен у мызы Эрествер. Правда, ему удалось уйти в Дерпт.

Преследовать бегущих шведов Шереметев не смог: после теплыни от морозов понастило, лошади проваливались в глубокий снег и обдирали ноги до костей. Воевода ограничился тем, что разорил весь Дерптский уезд. Отнятый скот и скарб отправили в Псков, а пленную чухну разобрали себе казаки. Шереметев распорядился не отнимать у них пленников — чтоб охочее были.

Петр радовался без удержу первой победе. Слава богу, мы можем бить шведов! Меншиков повез Шереметеву орден Святого Андрея Первозванного и фельдмаршальский жезл. Соразмерные награды получили офицеры, солдатам выдали по серебряному рублю. В Москве целый день стреляли из пушек и звонили в колокола за счастливую викторию; народ упивался вином, водкой и пивом, расставленными в бочках на улицах и площадях. На кремлевских башнях развевались отбитые шведские знамена. Пировавший в Кремле Петр то и дело подходил к окну, чтобы посмотреть на них. Выдали все-таки господа учителя ему дипломы, и — слышь, Данилыч, — дипломы-то эти поважнее прежних будут, а?

***

Когда Август возвратился после свидания с Петром в Варшаву, город уже был наводнен прокламациями шведского короля, в которых Карл клятвенно заверял поляков, что он воюет не с Речью Посполитой, а с вероломным саксонским курфюрстом, и обещал освободить Польшу от тирана. На сейме верховодили противники Августа. Душой всех интриг и на этот раз был примас. После множества бурных заседаний сенаторы постановили в войну со шведским королем не вступать. Августу было предложено вывести саксонские войска из Польши и отказаться от союза с царем.

Август все же предпочел получать законы от победителя, а не от своих подданных. Под Бирженским договором еще не успела просохнуть королевская подпись, а в Курляндию уже выехала фаворитка Августа графиня Аврора Кенигсмарк с тайным поручением склонить Карла к миру. Красавица Аврора была единственной женщиной, которая сумела не только удержать при себе ветреного германского Самсона, но и стать его неофициальным министром. Карл был знаком с ней. По матери Аврора принадлежала к шведскому роду Врангелей; при вступлении Карла на престол она присовокупила к поздравительному письму Августа милые французские стихи с перечислением блестящих качеств юного монарха, которого «все боги заранее помещали в храм славы, и только Вакх и Венера молчали». Вряд ли Август помнил эти знаменательные строки, когда, уверенный в успехе, посылал к Карлу богиню любви с масличной ветвью мира.

Приехав в шведский лагерь, Аврора первым делом посетила палатку графа Пипера, ближайшего советника шведского короля. Зная, как его повелитель относится к мирным посланцам от Августа, разомлевший толстяк тем не менее пообещал устроить ей свидание с Карлом — как бы случайно, во время утренней верховой прогулки короля. Действительно, прекрасная Аврора появилась на тропинке, по которой скакал король, словно утренняя заря, и с улыбкой пошла навстречу Карлу. Но ее ждало разочарование. Презрительно усмехнувшись, Карл процедил сквозь зубы грязное ругательство и дал шпоры коню. Продажные женщины вызывали у него отвращение.

Еще хуже закончилось посольство камергера польского короля графа Витцума —