Да будет свет... - Анатолий Федорович Дьяков

— Молодец, устояла!

Она удивилась:

— А ты откуда знаешь?

— Да я все слышал, — признался я.

Вся наша жизнь построена на случайностях. Ни одну из них специально придумать нельзя. Затаил ли я злобу на управляющего? Вряд ли. Человек, если помнит про каждое злодейство, может сгореть от напрасной злобы. Но в моем представлении о Федосюке — и это естественно — не могла не произойти определенная корректировка.

После ухода на пенсию Александр Петрович Кустов стал штатным заместителем председателя Ставропольского краевого правления НТО, а я — председателем этого правления. На втором заседании правления, где Кустов был докладчиком, у нас произошла стычка. Вопрос был самый элементарный — утверждение плана работы краевого правления, которое состояло из его людей. Ответственным за выполнение какого-то мероприятия он назвал меня. Я спокойно возразил:

— Александр Петрович, я считаю, что это дело — ваше. Вы обязаны это делать, как штатный работник. Я буду помогать, но делать будете вы. Или давайте ставьте ответственным две фамилии — мою и вашу.

Он был против.

— Хорошо, — сказал я, — тогда будем голосовать. Кто за то, чтобы принять предложение Александра Петровича о возложении ответственности за вопрос на меня?

Поднял руку один Александр Петрович.

— Кто за то, чтобы назначить ответственным Кустова?

Подняли руки все присутствовавшие. Это его потрясло. На другой день он позвонил мне и официальным тоном попросил его принять. Я был удивлен (обычно Кустов был вхож в мой кабинет в любое время) и спросил его:

— С каких это пор в наших отношениях такая официальность?

Александр Петрович зашел ко мне со словами:

— Я думал, что знаю вас хорошо, но вы превзошли все мои ожидания…

Не давая ему продолжить, я ответил:

— Все, что есть во мне хорошего и плохого, — это ваше. Я — ваш ученик, вы меня таким воспитали. Вы думаете, что я ничего не вижу и не понимаю? Взять хотя бы строительство вашего гаража. Ни один шаг там не делается без моего ведома. Вам только никто ничего не говорит. Я вас всегда поддерживал и буду поддерживать. Неужели вы этого не понимаете?

Бедный Кустов обмяк.

Подобная стычка уже имела место, когда он был еще управляющим, на одном из заседаний парткома. Вопрос был обычный: распределение обязанностей и заслушивание по итогам работы. Александр Петрович был членом парткома и отвечал за оказание шефской помощи. Наступила его очередь отчитываться. Он поднялся и, направляясь к выходу, произнес:

— Доложит начальник отдела кадров Семин.

Я искренне возмутился, и моя реакция была мгновенной:

— Коммунист Кустов, вы как себя ведете? Вернитесь!

Он не ожидал такой реакции, опешил, остановился — и сел. После некоторого общего оцепенения я объявил перерыв и подошел к нему:

— Александр Петрович, что вы делаете? Вы же себя подводите. Не позорьте себя! Прошу вас больше так не поступать! Поймите: нельзя проявлять такое пренебрежение к парткому. Или вы хотите унизить меня как секретаря? Но я не из тех, кто дает себя в обиду!

О таких стычках нельзя судить по успеху. Они в равной степени ранят обе конфликтующие стороны. И еще неизвестно, если продолжать использовать спортивную терминологию, кто побеждает и кому от такой победы легче потом жить: победителю или побежденному.

Спор о роли индивида в истории идет давно. Человек может стать создателем, а может быть использован в качестве исходного материала, «глины». Историю движут вперед личности. Те, которые не только знают, «что делать», но и способны в доходчивой форме объяснить, «как именно». Таковым был профессионал Кустов. Но в житейских вопросах Александр Петрович оказался менее твердым. Как-то он позвонил мне: «Хочу с вами посоветоваться по одному вопросу». Дело касалось его дочери, жившей в Калининграде. Она уже давно звала Александра Петровича к себе, а он все никак не мог принять решение. «Посоветуйте, что мне делать», — просил он.

Я ему обстоятельно изложил свое видение проблемы:

— Характер у вас, Александр Петрович, тяжелый. Ведь вы не станете отрицать, что привыкли к самостоятельной и размеренной жизни. Более того, Вы еще и самолюбивы. Вы говорите, что дочь не работает, муж ее, капитан корабля, часто и подолгу находится в плавании. У них двое детей. Поверьте: там вам будет тяжело — вместе вы жить не сможете. А если останетесь здесь — вы всегда управляющий, вам никто ни в чем не откажет. Я не советую ехать к дочери. Но решать вам.

Он не прислушался к совету — уехал. К сожалению, получилось так, как я говорил. Пожил он там каких-то полтора года, и судьба нанесла ему первый удар — умерла его жена.

На должности главного инженера Ставропольэнерго что-то удавалось мне в большей степени, что-то — в меньшей, но однажды я сильно промахнулся. Это произошло при проведении пусконаладочных работ на Ставропольской ГРЭС. В декабре 1974 года был введен в эксплуатацию первый энергоблок мощностью 300 МВт, в 1975 году были включены второй и третий энергоблоки.

Ускоренный плановый ввод в один год сразу двух блоков по 300 МВт каждый был осуществлен только благодаря постоянной и существенной помощи со стороны отдела ЦК партии по машиностроению и, прежде всего, заведующего сектором Владимира Михайловича Фролышева и заместителя заведующего отделом Михаила Васильевича Борисова. Под своим контролем нашу стройку держал и сам заведующий отделом ЦК КПСС Василий Семенович Фролов. Они видели и знали все наши трудности и помогали в их преодолении. Своей главной задачей они считали объединение усилий строительных и эксплуатационных организаций во имя одной цели — обеспечить ввод блоков, чтобы все трудились, как одно целое, не перекладывая свои проблемы на других. А самая главная их заслуга состояла в том, что они обеспечивали процесс непрерывного финансирования и своевременной поставки оборудования и материальных ресурсов.

Осваивая новую технику, мы решили осуществить пуск блока на скользящих параметрах и запороли ротор высокого давления на третьем энергоблоке: произошел его прогиб. В это время на стройку прибыл Петр Степанович Непорожний. Узнав о случившемся, министр спокойно выслушал все мои объяснения и спросил:

— Сколько нужно времени, чтобы устранить поломку?

Я попросил десять дней.

— Только лишь? — удивился министр.

— Да, десять дней мне хватит, — еще раз подтвердил я.

— Ну, что же… Давайте посмотрим! — с этими словами министр уехал.

Только те вещи могут не удаваться, которые зависят от случая или посторонних обстоятельств. Здесь моя судьба находилась в моих собственных руках. Мы сделали блок за семь дней, взяв ротор с четвертого блока, находившегося в монтаже, а бракованный отправили на завод. Услышав доклад об устранении поломки, министр