Суворов — от победы к победе - Сергей Эдуардович Цветков

месяцев после мирных маневров конницы и насмешек над пожилою госпожой на берегах Днепра, — заканчивает Д. Давыдов, — Польское королевство стояло уже верх дном, и Прага[58], залитая кровью, курилась».

Польская война (1794–1795)

Не мщением, а великодушием покорена Польша.

Суворов

Ступай, служи богине бед…

Е. А. Баратынский

Борьбу за независимость Речи Посполитой на этот раз возглавил Тадеуш Костюшко. Он был сыном дворянина из новогродского повета. В 1764 году, 12-ти лет, мальчика отдали в только что открытую кадетскую школу, директором которой был Чарторийский, мечтавший вырастить здесь новую Польшу. По крайней мере, в отношении Костюшко это ему удалось. Тадеуш стал одним из лучших учеников, проявляя завидное рвение к учебе: он вставал в три часа утра, для чего привязывал к ноге шнурок, другой конец которого шел к сторожу. Иногда он проводил за столом несколько ночей кряду и, чтобы не заснуть, окатывался холодной водой.

По окончании курса Костюшко испытал большое нравственное потрясение: православные крестьяне убили его отца, жестоко с ними обращавшегося. Тадеуш присутствовал при казни крестьян и в этот день поклялся себе сделать все, чтобы его народ жил в свободной республике, где люди не будут иметь власти над жизнью и смертью себе подобных.

Как лучший ученик кадетской школы, он был отправлен на казенный счет во Францию заканчивать образование. Здесь он познакомился с идеями Вольтера, Руссо и нашел, что прибавить к сказанному ими нечего — остается действовать.

По возвращении Костюшко поселился у пана Сосновского, литовского вельможи, который покровительствовал его отцу. За хлеб и кров Тадеуш учил его дочерей — ничего другого старая Польша предложить ему не могла. Он бросил ей вызов, влюбившись в одну из дочерей Сосновского, Людовику. Это был польский вариант «Новой Элоизы». Девушка ответила взаимностью, но брак был немыслим. Костюшко обратился за помощью к Чарторийскому, который так любил его в школе. Министр ответил, что желает ему счастья, но не хочет идти против традиций и отослал прямо к королю. Станислав-Август посоветовал Костюшко выбросить мысль о браке из головы. Тадеуш прямо сказал, что в таком случае выкрадет девушку. Король предупредил Сосновского, бывшего тогда в Варшаве, о непрошеном женихе и тот написал жене, чтобы она выехала с дочерями из имения. Костюшко с друзьями опоздал и расстался с Людовикой навсегда (позже она благополучно вышла замуж и забыла свою преступную страсть).

Старая Польша, разбив мечты и замыслы молодого честолюбца, растоптала и его любовь. Больше его ничто не связывало с родиной, и Костюшко уехал в Северную Америку, без мысли когда-нибудь вернуться. Его сопровождали пятеро товарищей. Все они ехали на другой континент, не имея ни рекомендательных писем, ни знакомых. По пути они едва спаслись от кораблекрушения. Костюшко верил в избирательное сродство. В Филадельфии он явился прямо к Франклину. Знаменитый ученый и публицист вначале принял его сухо, но затем энтузиазм и откровенность молодого поляка понравились ему. Франклин сам проэкзаменовал Костюшко и нашел у него изрядные знания. По рекомендации Франклина конгресс принял Костюшко на службу сразу с чином полковника. Американцы не ошиблись в нем: он принял самое деятельное участие в войне за независимость, особенно прославившись в деле под Саратогой, где сдалась армия английского генерала Бургоина. В 1783 году Костюшко получил от конгресса орден Цинцинната.

Революция во Франции показала Костюшко, что и Старый свет хочет обновления. Он принял участие в бесславных для поляков боевых действиях против России в 1792 году, где единственный среди всех командиров показал незаурядный военный талант и сделался непререкаемым авторитетом среди шляхты. Оставив службу, он зажил частным лицом сначала в Варшаве, а затем перебрался в Львов. Здесь его слава начала обрастать легендами. Говорили, что пани Коссаковская хотела подарить ему имения с 20 тысячами флоринов дохода, но он не принял дара. Публика женила его сразу на пяти женщинах, хотя он ухаживал только за одной — вдовой Потоцкого. Дело не сладилось, так как Костюшко вскоре вынужден был переехать в Лейпциг: русские власти требовали у Австрии его выдачи, чтобы повесить. В Лейпциге он совещался с эмигрантами о спасении отечества и был направлен ими в Париж, поскольку Польша являлась естественным союзником Франции против Пруссии и России.

В Париже Костюшко виделся с министром Лебреном, выслушал много любезностей, и только. Он возвратился в Саксонию ни с чем. Здесь его ожидало письмо от Варшавского комитета с предложением принять командование над 20-тысячным войском. Костюшко ответил, что если есть десять человек, готовые умереть за Польшу, он будет одиннадцатым, но Варшава — не Польша, нужно всеобщее восстание.

Агенты Костюшко разъезжали по всей стране с агитационными письмами за подписью Чарторийского, Огинского, Сапеги и других вельмож. Более всего делу помогали духовные, особенно униаты, которые революционизировали паству. Религия разжигала страсти сильнее, чем отечество. Заговор распространялся по Польше, счастливо избегая внимания русских и прусских властей. Но народ, по замечанию Зайончека, одного из агентов Костюшко, не выказывал ничего кроме тупого терпения.

Командующий русскими войсками в Варшаве генерал Игельстром наконец заметил брожение, когда заволновались польские военные в связи со слухами о роспуске польской армии. Боясь, чтобы они не съехались в столицу, Игельстром окружил город тройным кольцом войск. Он обращался с поляками подчеркнуто грубо, постоянно напоминая, что они — побежденные, а русские — победители; ему ничего не стоило оборвать польского вельможу и наговорить по-солдатски грубостей, но его не уважали и не боялись. Его обращение только подталкивало поляков к решительным действиям.

Во второй половине марта восстание было ускорено тем, что наступал последний срок роспуска польских войск, предусмотренный соглашением Екатерины II и Станислава-Августа. Екатерина II обещала принять желающих в русскую службу, остальным даровалась свобода выбора. Бригадир Мадалинский отказался подчиниться роспуску и повел свой отряд к Кракову, зная, что туда вскоре должен приехать Костюшко. Поляки внезапно напали на русский полк, затем разбили прусский эскадрон. Это стало сигналом к всеобщему восстанию.

Костюшко видел, что для успеха еще не все готово, но кто и когда был полностью готов к восстанию? Первым его делом было составление призыва к восстанию: «Царица обрекла Польшу в жертву своей варварской и ненасытной мести, она пожирает священнейшие права свободы, безопасность собственности, личности, обывательских имений; мысли и чувства честного поляка не найдут убежища от ее подозрительных преследований; слово в оковах; одни только изменники покровительствуются и совершают беззаконно всякие преступления… правление, свобода, собственность — все в руках невольников царицы, под защитой введенного в наш край иноземного войска. Краковские обыватели единодушно объявили, что решились или погибнуть под развалинами