Наследие Рима. Том 1. Oт Византии дo Кордовского Халифата и Османскoй империи - Нурлан Аманович Наматов

юность на османских территориях и участвовал в «священных войнах» между газами, velâyetnâme Абдал Мусы не упоминает о его деятельности на османских землях. Тем не менее есть довольно ценные отрывки, повествующие о его отношениях с пограничной культурой гази, что отражает отношение его последователей к этому вопросу. В velâyetnâme говорится: «…Тогда Абдал Муса подошел к берегу. Он сказал: «Сюда идут солдаты. Они голодны. Давайте приготовим им немного еды». Через час появился корабль и прибыли солдаты. Когда солдаты увидели дервишей, они сказали: «О! Здесь есть Aбдалы»[526].

После того как абдалы (монахи) объяснили намерение своего шейха подать им еду, гази поняли, что был только один котел с едой, что их шокировало, поскольку их было много. Но Абдал Муса держал черпак и накормил всех. Увидев это очевидное чудо, лидер гази Умурбек вышел вперед и сказал: «Отныне ты наш господин, пожалуйста, не отказывай нам в своем благословении!» Абдал Муса надел на голову красный головной убор. Умура и сказал: «С этого момента назовите его Гази Умур Бег». Пусть он будет гази. Настоящим мы присваиваем ему звание предводителей гази»[527].

Известно, что Умурбек явился поборником газы, особенно в Эгейском море (Guzat fi’l-bahr), в первой половине XIV века. Ниже следует указать, что после смерти Умурбека османы стали поборниками газы. Как ясно видно в рассказе velâyetnâme, обе стороны, то есть гази и абдалы, относились друг к другу довольно тепло. Более того, появляется сотрудничество между двумя группами. Возможно, наиболее интересным моментом является то, что, как и в случае с velâyetnâme Хаджи Бекташи, здесь также деятельность газы и газишип Умурбека, который представляет собой светский авторитет в этой истории, были санкционированы Абдал Мусой, который представляет духовную силу.

Кроме того, поддержка Гази Абдал Мусой не ограничивается духовной и религиозной санкцией. По просьбе Умурбека Абдал Муса назначил Кызылдели (Сейид Али Султан), одного из своих выдающихся учеников, присоединиться к армии Умура – возможно, поручил ему возглавить и организовать религиозные дела гази. Абдал Муса дал ему (Кызылдели) деревянный меч и сказал: «Теперь иди только прямо к Богазу Хисару. Атакуй! Вы его победите. После завоевания я дам тебе Румелию, пусть никто не встанет у тебя на пути и не будет мешать тебе!»[528]. Сейид Али Султан может считаться третьей важной религиозной фигурой в традиции бекташи[529]. Он был не только мистическим дервишем, но и гази-воинoм, очевидно, участвовал в завоевании Румелии, которое было осуществлено бывшими карасидскими и османскими войсками. Velâyetnâme, приписываемая Сейиду Али Султану, ярко отражает тесное сотрудничество и сходные религиозные взгляды «неортодоксальной» дервишской среды и первых османов. Житие, если вкратце подвести итог, повествует о том, как Фракия была завоевана под предводительством Сейида Али Султана и его сорока сподвижников. В то время как Орхан был в глубоких раздумьях, ища способ пройти через Дарданеллы и завоевать Фракию, они двинулись из Хорасана, чтобы осуществить мечту османского султана, которую он получил во сне по приказу Пророка.

После первого посещения Хаджи Бекташи и получения его духовного руководства Сейид Али Султан и его сорок друзей пришли к османскому султану, который тепло их приветствовал. Они договорились о нескольких планах и, наконец, приняли предложение Сейида Рустема Гази[530], ближайшего друга Кызылдели из сорока, который упоминается в агиографии не меньше, чем сам Кызылдели. С тех пор Кызылдели и его гази-дервиши возглавляли, организовывали и добивались османских завоеваний во Фракии. Когда кампания была завершена, они поселились в разных местах и основали свои суфийские обители (текке), где провели остаток своей жизни в мистических переживаниях и религиозной пропаганде.

Приют Кызылдели до сих пор существует в Дидимотейхоне (Диметока) в современной Греции. Velâyetnâme изображает Сейида Али Султана вместе с его гази-дервишами и первых османов не только как близких союзников, но и как имеющих выдающееся семейное сходство с точки зрения религиозных и интеллектуальных отношений.

Кроме того, как Хаджи Бекташи и Абдал Муса, он также представлен как духовный защитник тех гази, которые покорили Румелию, то есть ранних османских дервишей и их светской власти. Сейид Али Султан должен был санкционировать завоевания Османской империи и привлекать божественную поддержку ради своего правления[531]. Тем не менее, как будет показано ниже, в этой velâyetnâme также есть признаки протеста дервишской среды против тенденции к централизации османской администрации.

Подводя итог, можно сказать, что тщательное изучение агиографической литературы, созданной «неортодоксальной» средой, показывает, что ранних османов воспринимали в этой среде как самих себя, и они оказывали всяческую поддержку для возведения светской власти Османа и его преемников. Явное семейное сходство между религиозными делами ранних османов и «неортодоксальной»[532] суфийской среды действительно было естественным результатом того факта, что все они выросли на одной и той же социокультурной основе – туркменской традиции кочевых племен.

Однако сразу после консолидации своей власти в регионе Османская династия предпочла оседлый образ жизни, и те неортодоксальные элементы, которые работали в основании княжества, постепенно были перемещены на периферию. Как выражается Меликофф: «В целом в средневековой Анатолии городское население, испытавшее влияние иранской культуры и говорившее по-персидски, изучало основы религии в медресе. Но все было иначе с кочевым или полукочевым населением, которое твердо придерживалось своих традиций и верований предков. Поэтому городское население смотрело на туркмен свысока. Говоря о них, мы сказали: Etrāk-i bî idrāk et Etrākin dini zayif»[533].

Следует также сказать о новых инъекциях веры неортодоксальной среде в течение XIV и XV веков. Меликофф подчеркивает, что это кредо было синкретизмом, состоящим из нескольких отличимых элементов[534]. Прежде всего, исламизированный шаманизм древних турок и элементы некоторых других азиатских религий, которые турки уже приняли, составляли основу этого символа веры. Например, догма трех запретов – спасение руки, языка и сексуальных желаний – очевидно является пережитком манихейства[535].

В XIV веке ремесленные корпорации, или ахилик и футувва, имели определенное влияние особенно за счет введения в это вероучение шиитских элементов. Позже, в XV веке, каббалистическая и антропоморфная доктрина хуруфизма[536], главным образом через работы и пропаганду Сейида Несими и Ала аль-Ала, оказала на нее серьезное влияние. И, наконец, в XVI веке экстремистские шиитские элементы доминировали благодаря вмешательству Сефевидов[537].

Местные верования и обычаи также были в определенной степени поглощены[538]. Связь с Сефевидами является основным предметом этого исследования. Здесь следует сделать краткую ссылку на влияние хуруфи. После казни Фазлуллы Эстерабади[539], основателя хуруфизма,[540] в 1394 году его ученики разбежались по нескольким