Наследие Рима. Том 1. Oт Византии дo Кордовского Халифата и Османскoй империи - Нурлан Аманович Наматов

мы, конечно, не сможем дать даже краткого ответа, однако констатировать этот феномен необходимо. Происхождение тюрок-османов следует искать в героической эпохе тюрок-огузов – в VIII в. н. э. С середины X в. их стали называть туркменами (туркоманами). Как и все тюрко-монгольские племена, от огузов на западе до маньчжуров на востоке, они исповедовали шаманизм. В IX и X вв. тюрки-огузы перекочевали на запад и поселились в Трансокситании (Оке – древнее название реки Амударьи) – междуречье Сырдарьи и Амударьи, к востоку от Каспийского моря, на землях, находившихся под верховной властью арабских халифов Багдада, но непосредственно управляемых иранской династией Саманидов.

Там они попали под влияние ислама. Однако о каком исламе шла речь? Не следует забывать, что тюрки-огузы, исповедовавшие шаманизм, вступили в контакт не с арабами суннитского толка, а с иранцами-шиитами, а затем с православными греками. В результате возникла собственно турецкая религия – ала-витизм, представляющий собой синтез шаманизма, шиизма и православного христианства.

До последнего времени историки игнорировали эту религию, которой до сих пор привержена треть жителей Турецкой Республики. По оценкам самих алавитов, их численность составляет 22 млн человек (при общей численности населения Турции 65 млн). Интересно отметить, что, как и в случае с турецким языком, который сумел выжить, несмотря на сильное давление «цивилизованных» языков великих империй персидско-греко-арабского региона, турецкая религия вопреки жестоким многовековым гонениям сохранилась и, возможно, когда-нибудь займет в Турции место рядом с официальным суннизмом. Если быть более точными, то тюрки-огузы познакомились с исламом благодаря иранской шиитской династии Бювейхогуллары (932– 1055), основанной Эбу Сюджа Бювейхом[490]. Эта династия в 945 г. завладела Багдадом, установила опеку над суннитским халифом и создала великую иранскую империю. С другой стороны, именно у этой династии родоначальник сельджукидов Тугрул-бей (Тогрул Бек) в 1055 г. отвоевал Багдад.

Однако по причинам политической своевременности, а также для того, чтобы ослабить позиции своих конкурентов из династии Бювейхогуллары и узурпировать их влияние на суннитского халифа, Тугрул-бей принял решение защищать суннизм. С этого времени суннизм становится «политической» религией тюрок-сельджуков и позднее османов, в то время как в народе сохраняет свою силу алавитизм. В конце XI в., а не в XIII, как полагали ранее, после победы тюрок в битве с византийцами в 1071 г. за крепость Манзикерт предки османов поселились в Западной Анатолии.

На протяжении 200 лет, до правления Османа, эти тюркские народы служили тому, кто больше платил. Общественное устройство огузов подчинялось общим традициям кочевничества. Жили они в шатрах. Во главе племен стоял избранный великий хан, которому помогали знатные аристократы и принцы – беи, а также их жены. У огузских дам было «белое лицо», то есть они обладали привилегиeй не подвергаться воздействию солнечных лучей.

Как и во всех кочевых обществах, женщины пользовались свободой, ездили верхом и занимались военными искусствами: стреляли из лука, фехтовали, овладевали навыками борьбы. Случалось, мужья молились, чтобы их новорожденный младенец оказался девочкой. Семьи были моногамными; ели конину, пили вино и кумыс – напиток из кобыльего молока. К такому обществу принадлежал Осман I – основатель династии Османов, вождь племени, жившего в двух шагах от Константинополя. Озабоченный прежде всего тем, как обеспечить своих соплеменников хорошими пастбищами и богатой добычей, Осман I был primus inter pares в совете беев.

Придворный этикет регламентировался простейшими правилами. Единственным и главным отличием Османа было то, что он являлся военным предводителем, возглавлявшим союз родов. Его кочующее правительство постоянно находилось в седле. Каждый род обладал автономией и вершил суд согласно своим собственным обычаям. Османский вождь выступал лишь в роли арбитра. Хотя османы и считали себя гази, мусульманский закон значил для них меньше, чем привычные законы рода. Подати с завоеванных народов делились поровну между беями, вождь племени мог сверх того забирать лишь одну пятую всей военной добычи, так называемый пенчик. Осман I и Орхан носили титул бея или эмира.

Но после взятия в 1326 г. Бурсы Орхан начал чеканить монеты, а это указывало на то, что отныне он считает себя независимым правителем, не связанным, даже номинально, с монгольской династией ильханов Хулагуидов. Кроме того, общественные пятничные молитвы произносились только во имя Орхана. Он начал претендовать на титул султана. Однако даже Мурад I в первую половину своего правления все еще назывался беем. Но с возрастанием его могущества принятый им султанский титул стал признаваться все шире. Он даже заставил называть себя Хюдавендигяр (Khodāvandgār – монархом), то есть дал понять, что притязает на империю.

В 1395 году Баязид безуспешно добивался от каирского халифа из династии Аббасидов официального признания за ним титула султана римлян (византийцев) – султан ар-Рум. Что касается считавшего себя наследником старых монгольских территорий в Анатолии Тамерлана, который в 1402 г. победил и пленил Мурада I в битве при Анкаре, то он признавал за последним лишь титул бея. Османы стали легитимными преемниками Византии только после того, как завладели Константинополем.

И мы видели, что именно грек, Георгий Трапезундский, высказал эту истину, написав Мехмеду II: «Никто не сомневается, что ты по праву являешься императором римлян. Поскольку, в действительности, императором является тот, кто законным образом владеет престолом империи».

Вопреки неортодоксальной традиции тюркских народов суннитский ислам в интересах государства стал официальной религией. Однако терпимость по отношению к «людям Писания» (христианам и иудеям) сохранилась. Закон Промежуточного региона по-прежнему признавал различные вероисповедания, но при условии, что люди, придерживающиеся иных, чем государственные, религиозных взглядов, платят особый налог. В мусульманских странах он назывался джизьей[491].

В Византии аналогичным подушным налогом (кефалион) облагались нехристианские народы. В Сибири, завоеванной Россией в XVII в., нехристиане платили налог пушниной. После обращения в христианство их освобождали от налога, что не нравилось Mосковскому государству. Так же и обращение в ислам немусульманского населения значительно сокращало доходы Османского государства. Из-за быстрых темпов перестройки Османской империи на византийский манер в XIV в. крайне трудно провести различие между собственно византийским вкладом и вкладом арабских и персидских стран и, наконец, угадать, что в этом синтезе сохранилось истинно турецкого. Ведь даже до завоеваний Александра Великого Промежуточный регион, от Адриатического моря до Инда, представлял собой ареал единой цивилизации.

Политическая, социальная и религиозная структуры, устанавливаемые арабами с VII в. н. э. в захваченных у византийских греков и персов провинциях, были очень похожи на структуры Византии и сасанидского Ирана. Когда в XI в. пришли тюрки, они также включились в этот мир единой цивилизации. Ее укреплению содействовали очень тесные связи, установившиеся между людьми, несмотря на все многоязычие окружавшего их мира. Например, многие блюда знаменитой со времен античности турецкой кухни имеют в действительности эллинское, восточносредиземноморское происхождение.

Достаточно послушать религиозную музыку