Мирослав – князь Дреговичский - Эдуард Мартинович Скобелев

Глава шестая

ВОЙНА

И наступила осень. Завечерь са-дися князь Мирослав у дубе без отрока, под навесом, покрывшись овечьим тулупом, и пнемля речем дождей, мыслил о жизни, хитря вызволити ся из беды, подступившей к порогу. Единожь задремал, и приснися вещий сон: быццам воз-воротися (князь) после охоты со псарьми, заклавши рогатиною мед-ведицю; медвежаток же малых порвали собаки, ибо не успели отнять. И свежевал на подворье, снял шкуру и велел ду-бити, а сам отправися почивати. Ночью пробудися ото сна в тревоге – и вот луна, и медвежатки скребутся под окном и плачют, яко людьские сироты, зовя мати. И встал, и вышел на крыльцо Мирослав, глядь – нет никого, токмо белый свет на подворье, густ, аки снег, и привратники храпят в рогожех, побросав колотушки. Рече заутре волхв, толкуя сон: «К худу. Спасаешь, не ведая что, и все равно не спасешь». И пришел на коне в полдень вестник от карговичей, крича в испуге: «В Гощех и Мнулех, у кревов, мор, падают мужи и жены, и слепнут: биясь о землю, захлебываются пеною; почалось с богохульства: раскопал некий смер древлии могильник и, нашед злато, разбросал прах, не укрыв». И седлал тотчас Мирослав с гридеми и владыкою Чередой. Пришед, узрели: карговичи, соседи гощан и мну-лей, обступили проклятые селища с оружием и (никого) не пропускают. Рече Мирослав: «Воистину почался мор, в наказание от Неба или от умыслья ворогов». Рече владыко Череда: «Станут кревы мстити карговичам и разбранятся, не досчитаемся в дружине сильнейших родей». И гадал по полету птиц: «Над погостьем ворон бесхвост, буслы врозь полетели к болоту. Се знак: на-добь убити недужных кревов, предав Огню их домы и скотье, и все имение, иначе перекинется мор на другие селища. Аз уряжусь со старейшиною. Не велика печаль, если избегнешь еще большей». Рече Мирослав: «Како велю убити единоплеменных?» Але не посмел противитесь. И повелел владыко умертвити недужных, и содеяли сице. И явились к Мирославу в ночь скорбные духи, и жалились под окнами, вопрошая: идеже наш заступник? Понял Мирослав, еже содеял неправое, и каз-нися велми мукою совести.

Вскоре приключися новая беда, и опять истолковали к худу. Еще во дни спора с Ольсичем взял Мирослав в подручники ВитоЕта, старейшину Дербичей, многочисленного рода, державшего земли от Непра до Сожа. Поставил Витовт в Рогачах крепкое остережье и почал возводити за стенами его терем о трех ярусех с резными столбеми, венчав янтарным кумиром Рода. И тру-жались лутшие из умельцев. И вот окончили работу. Витовта же поразил тяжкий недуг; не вставал с одри-ща и не мог зрети чюдесного терема, на который потратил все свое состояние. И пришел к Витовту Мирослав, и велми хвалил терем; и пролил Витовт горючие слезы радости. И понесли Витовта на ложе, дабы узрел сотворенное, он же умре на пороге. Реша волхвы к Мирославу: «И ты не узришь возведенного тобою».

После того как в Турье вступил Святополк, а в По-лотсь Есислав, и Мирослав, утратив лутшие земли, уподобился ореху меж зубей великана, пришла весть, что Могута сел в Колодех и в Смилени с дружиною в десять тысяч, перенял Непр и еще до солнцеворота послал вестника в Кыев со своею стрелою; и подал вестник, не поклонясь. В гневе Володимир преломил стрелу и бросил в лице вестнику, принимая вызов. Сице почалась великая брань меж правовереми и христами, и уже не скрывали в Кыеве, сбирая полки от всех подручников и соуз-цев.

Рече владыко Череда: «Ступай к Могуте; предрекли ему, летом возьмет Кыев и восставит обычай. Славят Могуту в Тмутаракани, надеются на нъ все пле-мёны Русьской земли». Отрече Мирослав: «Никто не ведает, како вершити долг человецу, кроме него. Еще погожу».

И вот явися верный муж из Заславья с доносом: «Князь Дрютесьск Велига в полюбех с Рогнед, черницею, съезжаются в охотничей стороже близ Бобрищ. Боясь тя, ходил Велига к Есиславу, и сговорились о скором хрищении друтичей». И дали совет Мирославу овестити о блуде Володимира; обличением сокрушишь Велигу, говорили, коли ж соединится с Есиславом и Святополком, не устоишь и все потеряешь. Отвещал Мирослав: «Негоже роняти честь ради бесчестья». И решил, видя, что нет выбора, и со всех сторон влоки рыкающие, идти на Велигу; если же выступит Есислав или Святополк, или оба вместе, то звати Могуту.

В те дни умре Бусл, посадник, достойнейший из мужей Мирослава, и погребли по древлему обычаю, дав новое имя – Умил-Тур, ибо прославился, защищая обычай. И повелел Мирослав воеводе Куфину, сыну Витов-та, скликати дружину и полки от родей. И выступил, собрав до 2 тысяч воев. Была стюжа и снег; чаял Мирослав дойти без стычек до Друтеси и там внезапу сломить Велигу. Открылось, еже Велиге ведомы умыслья Мирослава; встретил исполчившимся на холмех, политых водою ради ольдениа; и было у Велиги до тысячи воев. Рече Мирослав: «В надежех Велига, коли ис-полчился, отчего?» И донесли шедшие в дозорех: «За лесом сокрыта еще дружина. И все на конех». Подивился Мирослав, идеже взял Велига столько воев, однако не поворотил и смело ударил, говоря: «Коли уж тружа-тись, чтоб не зря». Огласились холмы криками, и потаял снег от крови и дыхания. И вот, егда стал одоле-вати Мирослав, выскочил засадный полк Велиги. И уви-де Мирослав, не друтичи (это) и не варязи-наемники, и не видмины, и не угоры, но кенёды – роды от кривичей и от ятвязей, жившие по болотам в Полотьской земле. В волчьих шапках, с гиканьем понеслись, пуская меткие стрелы. Заступил им дорогу Мирослав с малой дружиной и остановил; посек мнозих, но изнемог; оставшиеся, обойдя другой стороной, смяли менесьские полки. И вструбил Мирослав отступление, потеряв тысячу лутших воев; Велига же не преследовал.

Потерпев неудачу, послал Мирослав к Есиславу, хотя не признавал его: «Ворог, коли помогаешь супроть мя». Отрече Есислав: «Не ворог, дал воев за мзду по обычаю. Спор с друтичеми не моя забота». И было насмешкою, але сдержался Мирослав, видя, не время бра-нитись с Есиславом. И узнал вскоре, чем заплатил Ве-лига полотьскому князю: отдал Суражь и Витьсь, лут-пше торги Дреговичей и богатейшие на Руси мыта, – ходили гости по Дугаве отовсюду – и с Непра, и с Во-ложи, и варязи, и булгари, и немцы, и сорочины; в иные леты сбирали подорожье до ста гривн златом. И всту-жил Мирослав об утрате, паки послал к Есиславу: «Не свое дал Велига, смутьянящий подручник мой,