Мирослав – князь Дреговичский - Эдуард Мартинович Скобелев

русьский переяславский полк; старшина его Светич уби воеводу из варязей, уни-зивша честь русичей. И се заменил Болодимир воевод-варязей словеньскими княземи и старшинами; боясь измены, слишком мнозих варязей поставил прежде начальными вопреки Добрыну, и увидел опрометчивость.

И вот удалось окружити войско Могуты: позади Добрын с 6 тысячами дружины, спереди Болодимир с 12 тысячами, считая ополченья, а за Володимиром Свя-тополк с 4 тысячами, – у Припади разделился надвое: Ингвар с 2 тысячами и Ольсич с 2 тысячами. Всего собрал Кыевский стол 22 тысячи, у Могуты насчитывалось 10 тысяч. Але не одно множество решает (в бра-нех); уповал Могута на победу, послав к деревлянем сказати: «Скоро буду у вас, ободритесь и ждите».

И были добрые, и были худые вести. Восстала Рос-ставь, и сожгли (люди) церкву, возводимую христами, и перебили приспешников Володимира; и заперли епископа Феодора с попами в ожидании приговора владыки, епископ же бежал, сделав подкоп; потом возглашали в Кыеве, быццам свершилось чюдо – рассыпались железяные запоры, и сторожи заснули средь бела дня. Стремясь удержати печенезей от набега, Болодимир послал хакану их богатые дары, але тем лишь раздразнил его алчность; однако же (он) прогнал от себя мятежей, и ушли правоверы на Дон, а купно с ними немало русичей; нестерпимы сделались для них утеснения печенезей. В Переяславле стояло войско Володимира в 12 тысяч конных и пеших, и вот, положившись на Христа, великий князь вызвал пять тысяч к Кыеву; Могута же (об этом) не знал.

За седмицу до Пробудей ударил Могута переяслав-дами по дружине Добрына и будто хотел уйти за Депр, – послал уже обозы и часть конных; Добрый,; стоя крепко, известил Володимира, и тот, боясь, чтобы Могута не ускользнул, в поспешенье и с великими тяж-костями перешел с дружиною Непр, а место его застудил Святополк с Ольсичем, приняв под себя иные из полков Володимира. И внезапу поворотил Могута, бросив ненужные обозы, ибо кончились (у него) припасы, рассек надвое войско Святополчье и вырвался к Припади, идя борзо, так что не поспевали за ним Святополк и Ольсич.

И был Ольсич уже в тайном сговоре с Могутой, и доносил о всех замысльях Володимира; предложил: «Выдам Святополка, обещай княжение в Турье, коли возьмешь Кыев». Отрече Могута: «Не нужен Святополк; перейди с дружиной и получишь». И согласи-ся Ольсич, и выжидал, сносясь с Могутою, Святополка же, ненавистя своего, задерживал, како мог, а после заблуждал Володимира и Добрына.

Перешед Припадь, остановися Могута, дабы собра-ти отставших; и вот случай вышел ко стану Ингвар, Святополч воевода, и принял Могуту за Святополка. Могута же окружил Ингвара и посек его (воев) без милости; немногие оставшиеся в живых сдались и примкнули к мятежей. Осилившись еще от деревляньских бо-лярцей, подступил Могута к Кыеву; Володимир же с Добрыном промешкались, ибо стало уже обилно таяти, и дороги сделались едва проходимы; але торопились, как могли. И вот два дни стоял Могута пред кыевские вороты, але взяти града приступом не смог, не имея ни порок, ни стенобитей, ни осадных лестниц, ни приступ-ных щитов. Была надежда на правоверей в Кыеве, однако из-за измены не удалось им открыта вороты, и были перебиты, а головы их брошены за стену к Могуте. И подошло с восхода войско из Переяславля, а следом Володимир, Добрый и Святополк. И было у Могуты 15 тысяч воев, Володимир же собрал под Кыев больш 25 тысяч. Затаила дыхание Русьская земля, и весь мир обернулся с волнением: предстояла не сеча, но состязание веры, и ждали, быццам нарождение правды.

Надеялся Могута еще на Ольсича, еже поклялся привести турьские полки под деревляньские хоругви; и сговорились, перейдет в начале битвы, по знаку Могуты, дабы вызвати смятение в войске Володимира. И грянула великая битва меж ревнителями Перуна и холопеми Христа; сколько бы ни стояла Русьская земля, память ее склонится пред богатырями сей битвы, идеже решалось совестью о правде, и Могожь увидела мужество и любовь к себе, болып какой уже нет ныне [259].

Умыслил Володимир обойти Могуту и прижати ко градским стенам или к Непру; Могута же в сумерках отошел от града, не дробя силы, так что христова рать из Переяславля, стоявшая по бережи, упустила его; и ударил в подбрюшье, и пока Добрын со Святополком и Ольсичем окружали войско правоверей, смешал пе-реяславцев и без счету потопил в Непре, ибо лед был уже тонок и не выдерживал человеца; однако другая часть переяславцев, отступив к городскому валу, сражалась храбро, и из Кыева приспела им свежая помо-га. И вот обступили к полудню Могуту, и придвигались все ближе, отнимая простор, и позади были переяслав-цы и кыевцы, справа Володимир, слева Добрын, а перед лицем Святополк с Ольсичем, – червонели щиты дреговичей. Исполчился Могута, нацелясь меж Добрыном и Святополком; поставил лутшие силы в левое чело и позади, ибо (своим) правым челом чаял заполучити Оль-сича; и подал знак, и не ответили, и паки подал, и паки не ответил Ольсич. Рече Могута: «Не остановити уже полки Могуты, не погубив Русьской земли. Пусть умножаются вороги, лишь бы не разуверити ся в дру-зиях. Содеем посильное, дабы не пеняти судьбе».

Меж тем Ольсич, боясь прогадати, спросил Володимира: «Если прорвется Могута, кто удержит (его)? Мы смешаемся, вы же через нас не пройдете, а позади лесье». Сказал Добрын: «Трусишь или плутуешь, Ольсич. Думали ведь и об этом. Могута прорвется, буди нас триждь столько, сколько есть, и тебе забота не удержа-ти, но задержати». Володимир же, видя, решается вел-ми многое, передумал, всхотев имати болып, нежели мыслил прежде: «Упустим Могуту, не станет ли он ло-вити (нас) через лето?»

И се остановися Святополк, и почаше отходити, а Володимир, загибая, ударил конными справа и в лоб, Добрын же придвинулся пешими полками слева. Дрогнула земля, и огласилась криком надежды и страха.

И было знамение: засветилось виезапу солнце, а доселе скрывалось. Одушевились сыны Даждь-божьи, и ра-гдость удвоила силы. Отбросил Добрына левым челом Могута, але Володимир потеснил продвижение войска, опрокинув радимичей, – тяжко было смерем противостояти окольчужным варязем, обыкшим к пахоте смерти. Крикнул Светич Могуте: «Вели переяславцам перенята варязей!» Могута же сказал: «Идеже поставлены, тамо рубитесь. Пусть твоя голова болит за себя, тогда и моей болети легче». И поспешил к радимичем, столь неистов и удачлив в сече, что смутились варязи и поворотили коней; однако отъехав, лаки всхотели с разгону врубитись в остатки радимичей. Те же по знаку воеводы пырснули в опошний миг по сторонем, и варязи, не удержавшись, прошли узкий