Мирослав – князь Дреговичский - Эдуард Мартинович Скобелев

строй радимичей и уткнулись в полки Добрына, а в спину им тотчас уперлись пиками переяславцы, лутшие конники по всей Русьскои земле. Пока варязи и добрынцы, отходя с потерями, исполчились вновь, Могута поправил уже правое чело и встал впереди войска, насупроть Ольсича; тот, увидев, что войско Могуты обтрепано, а Володимир с Добрыном едва ввязались, испугался исполнити обещанное. Рече Могута к своим: «Изменив себе, насладишься ли жиз-нею? Ольсич, Ольсич, недоброе тя ожидает». И пророчили словы. Бились полки с ожесточением дотемна, и Смерть в ступе своей без жалости толкла воев, не отличая христа от правовера и прислужника лжи от служителя правды; кликал Могута Володимира на поединок, и не осмелился великий князь. В сумерках пробились правоверы к лесью, але оставалось (их) уже мало, почти все полегли на бранном поле, содеяв по силам и спокойно уже ожидая грядущее. Але и Володимир не мог преследовати Могуту, ибо не досчитался больше половины войска.

Ушел Могута в Деревляны и затерялся в глухони, всуе искали (его) воеводы Володимира; он же нападал из засад, когда хотел, побивая христов неисчислимо; оседлал Непр и останавливал словеньских купцов и иноземных гостей, отнимал припасы и брал заложников, ингда меняя на волхвов, и мени вершились близ Кане-ва или в Гатье, селище у Припади, называемом ныне Свозы.

Пересилив Могуту, ликующий первостольник замыслил искорчевати вовсе правоверей; солодко лилось ео-круг, да горьким было питие. И се державные указы Во-лодимира, ввергшие Русьскую землю во тьму, грязь, трусость, идолопоклонство, чинопочитание и лень: о наследовании подручных князей и болярцей; вменил дер-жати им бранную силу по размеру отчин и приводити по первому зову; всех старейшин из христов именовал болярцеми; возгласил великие виры за обиды, еже нанесут им, требуя от людья послушания пред ними яко пред своими наместниками [260]; указал нехрищенным князем и болярцем христитись в Кыеве, а кто промедлит, лишит ся имени и отчины; и еще указал Володи-мир, коварно причислив правоверей к разбойникам: общинем, иже отдал или отдаст на кормление подручникам, малым князем или болярцем, нести полюдье за скисные дворы; аще кто из смерей уйдет из верви и не докажут, идеже обретает ся, вервем давати и за ушедших [261]. И вот постыдное и пагубное уставление от Во-лодимира: «Порушити капища, идеже не порушены, сожечи святища, идеже не сожжены; идеже сожжены, а беснования не убавились, сожечи курильни и банные постройки, дабы не клали в них требы». Вредоносный указ в немнозие леты изгубил словеньский обычай воскурения трав и омовения, очищающа телесно ради духовной чистоты 262. Печална ныне участь христов, забывших банити ся, живущих в мерзости и запустении; смрадет от них, яко от козлищ.

Але вернусь к Мирославу. Зиму напролет пыхали тревожные слухи об змеях, пожирающих небо; о Мо-гуте одни говорили, быццам разбит и полонен, другие вестили, еже взял Кыев и восставляет обычай.

Не примиря ся с судьбою, готовил Мирослав новый поход, много размышляя о счастии жизни и злой доле человецей. И ходил по родем, судил и рядил, советил и просил совета; два лета кряду урожай выпадал тощ, опустело по закромам и сусекам, лишь тревога полнила душу.

Зима случися суха и малоснежна, пахали по весне широко, поперек склонов. Гуси прилетели крепкие, и ожидалась долгая весна и прохладное лето. И задержало с посевом, и скотье выгоняли на негари и пожухлые прошлогодники. Волхвы предрекали голод, ссылаясь на приметы; у первой портомойки мостки были мокрые, и выпали перьки из-за рядна; усатый ворон голосил на заре младенцем. И свершилось: лето не плодило ни трав, ни ягод, ни грибов; лесье погорело от ночного Перуна, а в осень дожди встали столбеми, и реки вышли из берегов. И почалось голоданье по Дреговичем и по всей Русьской земле, и в Булгарех, и в Присурожье, и на Доне, и в Тмутаракани, поразил неурод Грецей, и Лехов, и Влахов, и Моравов, и Немцев. Пущенники вернулись к хозяевам и плачучи умоляли (забрати их) назад ради покорма, рядовичи и закупе просились в холопе за кадь овса или лукошко меду.

Быша в беспомощи и горе вси русьские земли; опустели грады и обезлюдели селища; мор стоял велик, са-моядь и разбой творились повсюду, и покидали люди родные края; спасались по лесям и озерам, промышляя рыбой и зверем, але и се обилие оскудело, и поедали травы бессловесными животеми. Реша волхвы: «Се наказанье за измену богам, за ложь и трусость». И стали хватати христов, идеже находили, и приносили в жертву Перуну и Влесу, сожигая малых и старых. В Менеси быша сожжено четверо христов; егда схватили в За-славье поповича, и Рогнед умоляла не губити, вступи-ся за нъ Мирослав, порицая людьские требы. Рече к волхвам из Ильменьского Книжия: «Втуне моления, ибо не человецеи хотят бози, но душ человеческих, и не погубленных, но живых и радующихся». Люди же закричали: «Не учи, князю, не то и с тебя спросим круто». И сожгли поповича, (даже) не умертвив прежде, ибо поддались суеверию от голода и страданий. Совокупившись числом до трехсот, пошли по дворам и дворищам Менеси, проверяя, у кого что есть; и разбивали клети старшей чади, доставая спрятанное, а кто противился, (того) убивали. Видя, сколь неистово нетерпение и отчаяние страждущих, Мирослав раздал обилие, припасенное для дружины на случай брани. И не хватило, и взроптали (люди) пуще прежнего, думая, что оставлены боземи; ведь оставленному Небом нет уже земного закона. И велел Мирослав усмиряти оружием, и убили немало, прежде нежели устрашили отчаявшихся. Каз-нися Мирослав злою понудою судьбы, говоря, еже погубил ся сим погублением повинных своим неповиновением.

На другое лето уродило по Словени отменно; посеяли много, с надеждой: и умирая от глада, хранит сло-вень по обычаю семя для сева. Едва собрали урожай, от моря к Чудь-озеру надвинулись варяжские полчища и воевали волость Якуна, наследника Хелмора, не подвластного Есиславу; и убивали водь, ища вовсе исксре-нити племя; разбили дружины кривичей и летьголи, але дани не получили и Якуна не смирили. И пролилась кровь в Мерях и Муромах; их же понищили булгари, нарушив уряженье. Печенези пустошили в Полянех; когда же прогнали, ушли в Тавр и Сурожь и бесчинили тамо.

Разбранясь с Болгареми, греки подбивали Володи-мира выступити; и склоняли еще переяславцы. Узнав, что лишен власти и убиен брат великой княгини, Воло-димир собрал войско. И ходили в поход переяславские, чернижские и волыньские полки, всего болын 20 тысяч 263. Володимир же оставался в Кыеве. И взяли воеводы в Болгарех много злата и серебра, и паволок, и вин, и