Пушкин и другие флотские. Морские рассказы - Виктор Красильников

Помнится, в 2005-м, к годовщине Победы, областная власть задумала поставить памятник адмиралу Н.Г. Кузнецову. Проговорились, что намерены заказать изваяние армянскому скульптору ценой этак 4 млн рублей и на благоустройство места ещё миллиончик. То ли иностранец суммой не вдохновился, то ли другое стряслось – причина произнести речи не подкатила.

К новой круглой дате, при губернаторе Михальчуке, чиновники запетушились. Особенно его «якутские друзья», контролирующие доверенные денежные потоки. Некоторые из них, не выдержав искушения набитых карманов, подались в тузовые бега. У кого с нервишками было всё в порядке, остались соблюсти свой интерес полностью.

Траты умножились в разы. Место присмотрели выигрышное: стоять монументу на набережной у величественного здания, когда-то перестроенного под визит Александра I в 1819 году.

(Насчёт дома спор давний краеведы ведут: тот? не тот? Но, точно, рядом принимали императора).

И наконец свершилось! Стоит изваяние, впечатляя и корёжа своей громадностью. Одутловатой спиной пафосного Ильича в пальто напоминает, однако с шинельным хлястиком. Всё проясняет передний вид. В руке личности бинокль. А в героической распахнутости – многочисленные ордена. Полы от сильнейшего, видать, ветра раздуваются. Кортик нелепо под шинель прицеплен. Понятно, для красивости. Фуражка же как приколоченная.

Коль сбоку, отойдя всмотреться, мужика со стаканом напоминает. Сразу оговорюсь: то сравнение не моё – народ окрестил.

Ах, Архангельск. Впору тебе посочувствовать, родной…

Список настоящих боевых адмиралов, кто водил в бой корабли и эскадры, кончается на трёх фамилиях: С.О. Макаров, Н.О. Эссен и А.В. Колчак. «Не будь на то Господня воля», исторические реалии сложились бы иначе. Не в последнюю очередь, благодаря победе России на морях.

Судный день по-большевистски обрёк офицерский корпус на варварское уничтожение. Некоторые образчики тех ужасов в фильме «Адмирал» показаны.

Рабоче-крестьянская Красная армия и такой же флот из-за этого здорово не добирали. Зато с карьерным ростом – неописуемо!

Нарком ВМФ Кузнецов, классово свой, был адмиралом чисто кабинетным. Без воли вождя ничего не делал, даже если хотелось. Как виделась его патронам морская составляющая, так и кроил её.

Во всём прочем, Николай Герасимович слыл хорошим человеком. Эпоха просто калечила. Почему бы такому памятник не поставить? Чтоб согласиться, надо пять событий и два частных случая из истории навсегда вымарать.

Событие первое, всехвальное

Да. В первые часы войны наши ВМС не потеряли ни корабля, ни самолёта. Сам Кузнецов, к своей чести, такое в мемуарах отобразил. Позвольте в кратком пересказе.

Одиннадцать часов вечера 21 июня 1941 года. Кабинет наркома обороны Тимошенко. Не называя источников, в присутствии начальника Генштаба Жукова вызванным адмиралам объявляется: «В ближайшие часы, то есть ночью, ожидается нападение Германии». На странный вопрос наркома ВМФ: «Можно ли применять оружие?» – Жуков, с незамеченной язвительностью, отвечает: «Разрешаю».

Кузнецов контр-адмиралу толстячку Алафузову: «Бегите в штаб и дайте немедленное указание флотам. Бегите!».

Отправленные же шифрограммы[43] в пограничные округа эффекта не имели. Разве полевые аэродромы обладали зенитным зонтиком, как многослойная оборона главных баз флота и кораблей? Или выведенные наспех в поле дивизии?

Уверен, по началу Николаю Герасимовичу, за притянутую столь грубо похвалу, было неловко.

Событие второе. Бац! Вторая Цусима

Это печально известный переход кораблей из Таллина в Кронштадт 28–30 августа 41-го года.

С эвакуацией главной ВМБ, что годом раньше перенесли в бывший Ревель, затянули до последнего. Враг уже ворвался в город, когда корабли и транспорта покидали порт.

Ситуация обернулась расстрелом эскадры на выбор. Иногда с поправкой на жертвенный героизм. Так, под торпеду, спасая «Кирова», подставил свой борт эсминец. При этом достойных целей для орудий главного калибра не было. Мощь КБФ, как в дурной сказке, обратилась в немощь против сущих москитов:

торпедных катеров и четырёх старых финских подлодок.

Оба берега Финского залива уже контролировались вермахтом. Авиационное прикрытие отсутствовало. Фарватер нашпигован минами, как бы сейчас пошутили, совместного производства. Все эти беды усугубил свой же «фельдшер-адмирал». Да-да, были и такие взлёты на волне невиданных ревкарьер.

Угробив столько экипажей и кораблей, к ночи 29-го вырвались из тисков минных постановок. С флагмана дали идиотский приказ: «Встать на якоря до восхода солнца».

Крейсер «Киров», на котором нёс свой вымпел Трибуц, и другие быстроходы устремились на перегонки к Кронштадту. Что взыщешь с таковского Владимира Филипповича?

А вот с наркома-главкома никак не скостить. Боязнь быть непонятым Сталиным, перечеркнула жизнь 10 тысячам краснофлотцев, лишило балтийцев 15 боевых кораблей и 34 вспомогательных судов.

Затонувшие пароходы с остатками войск и гарнизонов (свыше 4 тысяч), не только на совести вождя, но и тех, кто смешивал начавшуюся войну с чапаевской «картошкой».

Оставшиеся по сути без прикрытия, дождались растерзания от мало чем рискующих врагов.

На финских шавках глумились над вытащенными из воды краснофлотцами. Подрежут им жилы на руках и обратно спустят. Извиняюсь за не стеснительную и не политесную подробность.

Дорогого стоит одно высказывание: «Если бы у нас в годы войны были Эссены и Колчаки, возможно, и не случилось бы таллинского перехода». Мысль, как запоздалое признание, принадлежит Председателю Совета Министров СССР А.Н. Косыгину. Из всего брежневского Политбюро, по историческим меркам, он единственный, кто достоин уважения.

Всего наши потери начального периода войны составили 111 кораблей. И это без активных действий на морях. Такова горькая правда.

Событие третье – «Топите своего»

Конкретно – турбоэлектроход «Иосиф Сталин». Мощный, сверхсовременный в эпоху пароходов лайнер. Накануне его зашифровали ВТ-521.

Команда из краснофлотцев. На борту 5589 солдат и офицеров, снятых с полуострова Ханко. Охрана 19(!) кораблей. «Сталин» же, мать вашу! Балтийская ночь 2 декабря 41-го.

Тральщики не обнаружили немецкую линию мин. Затем родную советскую. (Что стоили тогда секретные карты?!)

Чуда не повторилось. Хотя не примерещилась бы с эсминца «Стойкого» мина слева, пожалуй бы, обошлось. А так на «Сталине» положили руль вправо, вышли за тральную полосу. Тут рвануло. Ещё раз. При заклиненном руле лайнер пересёк другой её край. Два новых взрыва лишили винтов и носа.

В довершение проснулись на финской батарее. Пристрелочный снаряд по закону подлости угодил в трюм с боеприпасами…

Только не подумайте: «Настал конец». Носящих имя вождей делали отменно живучими. Впрочем, на дне Чёрного моря уже лежал «пассажир» «Ленин» с пробоиной то ли от мины, предназначенной фашисту, то ли от торпеды румынской подлодки «Delfinul».

Отвечал за всё на мостике выпускник Фрунзенки лейтенант И. Свистун. Ни карт минных заграждений, ни связи с командованием ему не полагалось. В довершение погасли маяки. Так понималась полная секретность.

Вплоть до тех времён, пока самостийники, во всём черня Россию, энкавэдэшные папки не извлекли. (Ради справедливости надо заметить: местные руководящие кадры были