Пушкин и другие флотские. Морские рассказы - Виктор Красильников

По странному совпадению, людей на нём было примерно столько же. Беспокойная из них часть – шпанистые новобранцы-одесситы с задатками орденских кавалеров. Дерибасовская, мясоедовская и прочие по улицам компании с гитарами.

Спасательные нагрудники от них спрятаны. Ведь «сообразительные» в качестве подушек бы использовали. Непорядок!..

Событие прискорбное, но на Николая Герасимовича повесить эдакое полностью, не годится…

Вернёмся в ту балтийскую ночь. К стальному «Сталину» подлетел эсминец «Славный». Более полутора тысяч снял, не ждущих уже спасения. Тральщики наспех немногих с воды подобрали.

В засвеченных координатах всем гибель. Корабли охранения пропадают во тьме. Искромсанный «вождь» дрейфует к Таллину.

Наутро последовал приказ: «Двум большим торпедным катерам потопить ВТ-521…»

Во как! Какой-то капраз Иван Святов! В самый раз ему быстренько застрелиться.

В штормовом море при снежных зарядах цель не нашлась…

Её немцы обнаружат. По сути, снимут кадровый полк (почти две тысячи пятьсот строевых) и остатки команды. Капитан и ещё более наделённый властью командир лайнера не избегнут плена. При освобождении – стенки Смерша.

Понятно, приказ на ликвидацию «И. Сталина» отдал не стрелочник. Капраз Святов – как свят есть. Морзянка пропищала из главного штаба флота, то есть из Москвы. Мимо главкома ВМФ такой керосиновый проскочить ну, никак не мог.

Трагедия, перехлестнувшая «Титаник», стала великой государственной тайной. Николай Герасимович очень её берёг.

Номер есть: скотская баржа 725-я

Представьте молоденьких, только что произведённых офицеров. Уточняя в духе того времени – командиров РККФ. В чём-то наивных, восторженных от своего предназначения. Впервые в ладных кителях и двухбортных шинелях. Сто девяносто подтянутых и бравых, экипированных вплоть до пистолетов в чёрных кобурах. Прямо-таки отблески знати военно-морской медакадемии.

Целый рой курсантов из «Дзержинки» и гидрографического училища. Каждый источает заводную энергию. Знакомо бурля, проявляется молодость. Страха нет. Их много, много! Доучатся в Горьком и взойдут на палубы боевых кораблей! Таковых, по спискам комиссара, шестьсот двенадцать.

Но пока пахучая огромная деревяга. Некоторых впечатлительных обескуражило. А что нет спасательных средств – забавная подробность.

Капитан буксира противится, о шторме адмиралу Заостровцеву талдычит. (На него рявкнут: «Не паникуй, гад!»)

Командование сочло: с местами в занавоженном трюме излишек. Уплотнили преподавателями – золотым фондом (не будем ханжами) былых императорских. Само собой, старые родители, жёны, дети и отневестившиеся боевые подруги.

«Вот теперь пусть отваливают». На грубую вскидку общим числом полторы тысячи.

Канонерскую лодку охранения «Шексну» переключили на деликатное: вывезти супруг высокопоставленных лиц. На её борт поднялся адмирал Аполлон Кузнецов.

Надо полагать, исключительно для контроля столь важного задания. Или так прочно о непорочности озаботились? Она-то дошла…

И капитан третьего ранга канонерки «Селемджа» поступил как последний шкурник.

Над большинством отплывших сентябрьская штормовая Ладога 41-го сомкнула могилу из светлых своих вод. Командирскому военному выпуску в Ленинграде и последующему в Горьком – аминь. Запачканные контр-адмиралы тихо и недолго препирались. Выше над ними жалкую попытку расследования засекретили.

Сослагательное наклонение в истории, конечно, неприменимо. И всё же. Возьми те канонерки и буксир «Орёл» всех в отсеки, к рассвету бы доставили на Большую землю. У скольких был бы шанс на драгоценную для каждого жизнь. Сердечную, отважную, честную… (Тоннаж канонерок 1600 тонн, что с лихвой сопоставим с двумя лайнерами типа «Буковина»).

Но кто жалел людей на той войне?

Частный случай во славу флота

Был исключительно везучий и отчаянный подводник Александр Маринеску. Но на берегу комиссарьё и прочие дурни злосчастно его доставали.

Первая незадача вышла с фамилией. Трудно представить, как тогда многочисленные органы вдохновенно десятками тысяч ловили шпионов. Особо ценились выявленные английские, немецкие и японские. Вторым сортом шли польские, финские. Захудалым третьим – румынские.

Пусть подкопаться вроде не к чему, кроме как в анкете: отец – румын. А всё же с флота в 38-м по суду выгнали.

Скрипя ретивыми сердцами, через год восстановили.

И только потому, что командиры и старпомы подлодок – люди штучные. Фамилию в документы вписали теперь правильную: с окончанием на «о».

В 40-м его «малютка» установила рекорд скорости погружения, успешней всех провела торпедные стрельбы и была признана лучшей на Балтике. Нарком Кузнецов наградил Маринеску золотыми часами – значит, запомнил.

«На войне, как на войне» – удача не для каждого. Лодки гибли одна за другой. Чаще подрывались в начале похода. Так плотно закупорили свои и немцы Кронштадтскую базу.

У командующего БФ адмирала Трибуца хватало непреклонности посылать их без единого шанса вернуться. Чего же не хватало, так это мужества честно заявить: – Мы напрасно губим людей. Сорок семь балтийских лодок за войну не вернулись к родным пирсам.

В заговорённых ходила только «С-13» капитана третьего ранга А.И. Маринеску. Однажды по романтической причине опоздания с берега на лодку, его отстранили. Особисты радостно шили дело. На чёртову дюжину был послан другой командир с приказом выйти в море. И тут случилось нечто, напугавшее штаб.

Экипаж отказался подчиниться! Такое дошло до самого Жданова. Партийный бонза сразу допёр: они скорее выберут расстрел, чем сменят своего чудотворца. Поиграв для успокоения на рояле (как-никак отвязный сынок тверского губернатора) он дал ситуации обратный ход.

Настоящие ответчики за Родину пустили ко дну лайнер «Вильгельм Густлов», на котором перевозилось 70 готовых экипажей для подлодок. Ещё один торпедированный транспорт похоронил в своём чреве 3600 вражеских солдат и офицеров. Фюрер объявил командира-топителя личным врагом, то есть оценил чрезвычайно.

От наших не прозвучало ничего. Ходатайство на «Золотую Звезду» подленько отклонили. Понятно: зависть мучила.

Только в 1951 году в одной статейке мелькнуло про «атаку века» маловразумительное: «Одна из подлодок Балтийского флота…» Ни имени командира, ни бортового номера.

После Победы с неординарным офицером, не вписывающимся в систему, поспешили расстаться. Выгнали с флота, оскорбительно понизив сразу на два звания. Казнительный приказ от 14 сентября 45-го собственноручно Кузнецов подписал. Интересно бы знать: кольнула ли совесть? Можно только с достоверностью, как нечто обыденное, представить.

Устав от подписывания бумаг, главком проследовал к удобствам и зеркалу. (В высоких кабинетах такие комнатки есть). Что хотелось, сделал. Руки помыл. Ордена на новом мундире, стиля царских времён, поправил. Невольно по слабости, всем нам данной, замечательный пескарь-адмирал собой полюбовался…

Из интереса за судьбой отверженного следил, только ни разу, даже косвенно, ни снизошёл.

А мог бы, мог могущественный военно-морской министр заступиться, переломить дурь системы? Только Николай Герасимович во всём осторожничал. Пришлось непризнанному подводнику № 1 изведать нищету в безвестности и лагерные нары с бывшими полицаями.

Однако для мемуаров ас-подводник ему пригодился. Деяния наркомовские чем-то весомым подкрепить.

Частный случай производства