О Христе по-другому. Подлинный смысл Страстей Христовых - Франсуа Брюн

них, как подтверждение намерения Бога, и на него радостным согласием сразу ответила та, что позднее решит предложить сестрам монастыря совершить жертвенный поступок, «ради умилостивления гнева Божия, чтоб тот мир, который Сын Божий даровал миру, снизошел также на Церковь и на государство». Многие свидетели того времени соотносили мученичество монахинь и окончание революционного террора.

Мы находим здесь уже знакомый нам язык того времени, с «гневом» Божиим. Когда наши древние предки слышали раскаты грома, они тоже думали, что Зевс, Юпитер или Ваал в гневе. Это детские схемы, «донаучные», как сказали бы сегодня, еще и в наши дни, к сожалению, часто встречаются у современных богословов. Если же посмотреть, в каком состоянии была Франция во времена революции, то заметен будет никакой не гнев Божий, а великая скорбь. Из всех свидетельств, явленных в рукописях, спасенных одной из выживших монахинь, видна прежде всего безграничная любовь к Богу. Общественный обвинитель пытался представить дело так, будто кармелитки осуждены за контрреволюционную деятельность, и перечисляет несколько ложных мотивов. Одна из сестер делает вид, что не понимает, и просит объяснений: «Я прошу вас ответить нам. Фукье де Тинвиль, вынужденный объясниться, сказал ей: „Раз ты так хочешь знать, запомни, что все это из-за твоей приверженности к религии и к королю“».

То есть умерли они именно мученицами. Уильям Буш, которому мы обязаны изданием рукописей, недаром подчеркивает, что для Бога равнозначна ценность жертвы и у тех, кто стремился к ней с радостью, и у тех, кто сначала не хотел присоединиться к участию общины в жертвенной смерти, и у той бедной сестры-привратницы, потерявшей сознании, когда зачитали приговор. Они все поднялись на эшафот с песнопением «Приди, Господи». Они все избраны Богом, все признаны достойными Его великого замысла любви. Потому что именно о любви тут идет речь. Любви к Богу. Из любви они ответили на Его призыв, надеясь, что это позволит Богу восстановить мир во Франции и в церкви, просто не очень задаваясь вопросом, как именно это произойдет. Любви ко всем, кто был с ними рядом, вплоть до палачей. «Несчастные бедняги, — сказала одна из них. Их стоит пожалеть, потому что они слепы и не знают, что творят. Как мы можем им этого пожелать, им, отворяющим нам Небеса? Ох! Сможет ли Он посмотреть на них с жалостью и простить им, как мы сами им прощаем от всего сердца»[305]. Таких отрывков в рукописях очень много.

Конечно, тем, кто так и не понял, что история мира — это битва духовных сил, поведение этих монахинь покажется всего лишь мистических бредом, основанным на фрустрации… Но для тех, кто понял, на каком уровне разыгрывается история мира, понятно, что Бог ожидал от них любви, чтобы волны этой любви смогли противостоять такому выплеску ненависти. К этой миссии Он и готовил их целое столетие.

Эдит Штайн (СВ. Тереза-Бенедикта Креста)

Особенная «судьба» у Эдит Штайн. Она родилась в 1891 в Силезии, ее родители были еврейскими коммерсантами, она заинтересовалась философией и стала доктором философии в 1916. Ассистентка Эдмунда Гуссерля, она выступала с лекциями по всей Европе. Она приняла крещение в 1922. В 1933 вступила в Кармелитский орден в Колонье, в 1938 перебралась к кармелиткам Эхта в Голландии. Была арестована гестапо в 1942, депортирована и в тот же год погибла в газовой камере Освенцима-Биркенау II.

Мы находим у нее всю уже хорошо нам знакомую классическую богословскую теорию искупления, во всей ее чудовищности:

«Возвращение освобожденного человечества, бросающегося в сердце Отца Небесного, принятие нашего сыновства — все это безвозмездный дар благодати, Любви, которая есть чистое милосердие. Но это не может произойти в ущерб святости и божественной справедливости. Общая сумма человеческих прегрешений с момента первородного греха до дня суда должно быть стерта соответствующим числом актов искупления. Путь креста и будет таким искуплением».

В действительности, в таком богословии Эдит Штайн обретает всю иудейскую традицию Йом-Кипура, в которой принесенный в жертву телец для нее преображался в пасхального агнца. Нужно, чтобы жертва понесла все наши грехи, и чтобы такое жертвоприношение, в свою очередь, обеспечило нам прощение Бога. Точно также и Христос спас нас Своей жертвой и, в частности, Своими Страстями. Каким образом, на что или на кого воздействует такое страдание, об этом она не очень размышляет. Уже упомянутого нами варианта богословия, настаивающего скорее на правосудии, чем на исправлении оскорбления, нанесенного Богу, ей достаточно. Она находит в христианской литургии продолжение своей еврейской культуры и не думает о постановке под вопрос всего комплекса этой традиции, скорее, просто старается прожить всю ее полноту.

И все же я думаю, что такое представление о божественном правосудии, которое должно быть восстановлено, уже осталось в прошлом и даже стало неприемлемым для современного мироощущения. Но Эдит Штайн исходила из другой точки зрения. Она очень хорошо осознавала всю мощь зла в этом мире, не просто местного и смешного зла, но зла планетарного масштаба, охватывающего весь мир, избавиться от которого собственными силами невозможно: «Не человеческие свершения придут к нам на помощь, но Страсти Христовы; мое желание — принять в них участие». Речь тут идет о духовной силе, которая одна способна побороть силы ненависти и гордыни. «Человеческие свершения» отсылают нас здесь к позиции отца Тейяра де Шардена? Возможно.

Но меня у Эдит Штайн больше всего привлекает то, что она прожила это участие в страдании Христовом как личный призыв Бога, призыв тем более насущный, чем сильнее становится опасность.

26 мая 1939 года она просит позволения у настоятельницы кармелитского монастыря в Эхте принести себя в жертву:

«Дорогая матушка, я прошу вас, позвольте мне принести себя в жертву искупления в Сердце Иисуса ради подлинного мира: чтобы царство Антихриста рухнуло, если можно, без новой мировой войны, и чтобы смог установиться новый порядок вещей. Мне бы хотелось, чтобы это произошло уже сегодня, потому что уже бьет двенадцатый час. Я знаю, что ничего не знаю, но этого хочет Иисус, Он, который, конечно, и многих других призовет к тому же».

«Этого хочет Иисус» и убеждение Эдит, что и многие другие тоже будут призваны к такой добровольной жертве. Итак, речь идет о призыве, который, она уверена, что слышит. Как мать Тереза святого Августина из Компьеня, она чувствует необходимость ответить на этот призыв немного торжественным поступком принесения себя в жертву.

Ту же тему, в еще более развернутом виде, мы находим и в ее «завещании», написанном 9 июня 1939 года: «Я принимаю,