Письма. Том первый - Томас Клейтон Вулф

в своей жизни, в своем образовании. Он растрачивает себя на бесполезную ненависть и неприязнь к другим народам: несмотря на свою прекрасную репутацию человека, способного рассуждать с трудом, он способен рассуждать не столько ясно, сколько резко и проницательно.

[Вероятно, после 16 марта 1925 года]

[В письме к матери, датированном 16 марта 1925 года, Вулф писал: «Оба ваших чека пришли через «Нэшанал Сити Банк». Таким образом, он, вероятно, начал возвращать свой долг].

Я прилагаю небольшую сумму денег – все, что я могу позволить себе отправить в данный момент, – и вы должны понять, что в моем поступке нет ничего оскорбительного. Я просто хочу завершить эпизод, который наполняет меня сейчас усталостью и ужасом. Мне сказали, что я должен заплатить определенную сумму, и я полагаю, что вы поручились за это – но я не могу определить, сколько это было: 80 или 90 долларов. Однако, поскольку может пройти еще несколько месяцев, прежде чем я смогу полностью рассчитаться, не стоит торопиться.

Мне доставит огромное удовольствие возможность платить вам из доходов от моей работы в «Захватывающих Историях», который вы указываете как будущее вместилище того, что я пишу. Я буду рад гонорарам гораздо больше, чем вашему замечанию, ибо не могу улыбаться шутке – если она была – когда я больше не верю в доброту сердца ее автора. Вы, никогда не узнаете достоинства и тайного мужества той работы, которой я занимаюсь, никогда не сможете осознать нанесенного вами оскорбления. Но если вы верите в богов и демонов, я умоляю вас предстать перед самым могущественным из них и попросить прощения за нанесенное оскорбление – вы, кто так ужасно и глупо издевался над бедной песней, написанной для вашей славы и чести, вы, кто пришел в тайную поэзию с нечистыми обвинениями, вы, кто сделал из Аркадия стилягу и залил язвой то, что было всего лишь медом и песней для сирен. Я пишу это тонко, не просто, чтобы вы могли улыбнуться – ведь тогда вы поймете, что действительно умерли.

Джулии Элизабет Вулф

Шартр, Франция

24 февраля 1925 года

Дорогая мама:

Твои деньги прибыли благополучно. Извини, что пришлось отправить телеграмму, но несколько дней я жил на средства женщины, которую встретил в своей маленькой гостинице. Я еду на юг, останавливаясь по пути в интересных местах. Здесь, в Шартре, находится, пожалуй, самый прекрасный собор во Франции – возможно, во всем мире. Я напишу тебе письмо, в котором сообщу все новости. Мою почту пересылайте в Американ Экспресс, Париж.

С любовью, Том

Джулии Элизабет Вулф

Американ Экспресс

Улица Скриб, 11

Письменная комната для посетителей

Париж, 16 марта 1925 года

Дорогая мама:

Просто короткое письмо, написанное в спешке в день моего отъезда в Марсель. Оба твоих чека пришли через Нешанал Сити Банк. Я был в Туре – стране замков – две с половиной недели и нашел последний чек, когда вернулся сюда, практически без денег.

Хорошие новости для вас! Не волнуйтесь. Когда я вернулся, в дополнение к письму я нашел письмо от профессора Уотта из Нью-Йоркского университета [Гомер А. Уотт, председатель кафедры английского языка колледжа на Вашингтон-Сквер Нью-Йоркского университета], в котором он умоляет меня вернуться в сентябре в качестве штатного преподавателя с зарплатой в 2000 долларов для начала. Я ответил и согласием, в душе надеясь на Бога, что мне удастся сбежать к сентябрю каким-нибудь другим способом.

А я тем временем пишу как сумасшедший. В дополнение к пьесе я написал то, что по объему равносильно небольшому роману под названием «Проезд в Англию». Он вырос из моих заметок во время путешествия. Сегодня я отсылаю первую часть миссис Робертс, чтобы она передала ее Джорджу Маккою [один из лучших друзей Тома с детства] из газеты «Гражданин». Не знаю, возьмут ли они ее, но если возьмут, то пусть забирают – я должен быть опубликован. Потом рассказы об Англии и Франции… Мама, произошли удивительные вещи.

В Туре, мама, я встретил настоящую графиню и провел день в великолепном замке настоящей маркизы, обе они работали на американских солдат во время войны, обе тянули за ногу каждого американца, который мог дать им рекламу. Они представляли себя мне, думая, что я великий американский журналист, который расскажет об этом всем американским газетам. У меня есть одна из самых смешных историй, которые вы когда-либо слышали.

Сегодня утром я получил письмо от профессора Арнольда с юга Франции, из Сен-Рафаэля. Он вернулся из Италии и просит меня приехать – он снял коттедж для своей жены и детей. Говорит, что они могут устроить меня «на несколько дней». Сегодня вечером я еду в Лион, через день или два – в Марсель, а потом в Сен-Рафаэль. Помните, что я принял соглашение N.Y.U. [Университета] Если «Гражданин» побоится опубликовать мое путешествие (что может вызвать у них иск о клевете), миссис Робертс отдаст вам рукопись. Теперь дело за тем, чтобы я изложил все это на бумаге.

Пишите мне немедленно; я отвечу вам с юга – но пишите сейчас. И простите за поспешность этого письма, написанного в девятый час вечера. Отправляйте всю почту на Американ Экспресс, Париж – она будет переслана.

Да благословит вас всех Господь… Жаль, что я не могу приложить к письму прекрасное письмо профессора Уотта. Оно заставило меня почувствовать некоторую гордость – во всяком случае, ощущение, что я кому-то могу быть полезен (хотя я не верю, что стою 2000 долларов в год для кого-то). Он сказал: «Пожалуйста, возвращайся, Вулф. Пришли мне специальную посылку и скажи, что вернешься».

Я читаю много французских книг и говорю на этом языке плохо, но, во всяком случае, бегло. Я разговариваю с кем угодно и получаю то, что хочу.

Я собираюсь утопить миссис Робертс в MSS, начиная с этого момента. Если вы дома, предупредите ее.

И любви, много любви, всем вам. Не беспокойтесь, если я мало рассказал вам об Англии и Франции. Это будет опубликовано в MSS. [MSS (Manuscripts – Рукописи) – журнал, издававшийся под редакцией Пола Розенфельда, Альфреда Штиглица и Герберта Дж. Селигмана и вышедший шестью выпусками в Нью-Йорке в период с февраля 1922 по май 1923 года.]

Весна, слава Богу, начинается. Через неделю все распустится. Зима здесь была удивительно мягкой – не такой холодной, как в Эшвилле; но было много дождей.

С любовью ко всем, Том.

Ради Бога, пишите.

Вероятно, Кеннету Райзбеку

[Март (?) 1925 года]

С тех пор ветер