Совращенный поселянин. Жизнь отца моего - Никола Ретиф де ла Бретонн

и промахов... Счастлив тот, кому удается еще в юности обогатиться опытом... Тебе не вредно было бы иметь меня под рукою. Думаю, что мне удастся приехать. Друг мне дороже тех удовольствий, которых я лишусь. Сладостное чувство искренней дружбы равноценно любым утехам и может заменить их.

Не стану осуждать тебя за другую твою страсть; мне кажется, что с тех пор, как ты мне признался в ней, ты сам ее преодолел. Здесь угрызения совести не могут породить наслаждения, они породят только стыд. Да и станет ли Эдмэ слушать тебя? Неужто ты возьмешься развращать ее? Ты ведь знаешь, что у таких, глупо-добродетельных девчонок никаких других достоинств нет, и им никогда не сменить унылые добродетели на милые пороки, как это удается Мадлон, прекрасной Виль***, резвой Мон***, величественной Ти***, чернобровой и ослепительной Л***, заносчивой Бер*** отменной чистюле, которая заставляет кухарку мыть монеты, принесенные с рынка, и в то же время не брезгует принимать... И вереница других! Оставь брату, созданному для прозябания, его любезную овечку — сколь многие ждут тебя в других местах! Да, я не сомневаюсь, что в столице тебе заготовлены венки из мирт, цветов Венеры... Но госпожи Парангон надобно добиться: она возвысит твое сердце, а победа над нею изгонит из него нелепое благоговение перед женской добродетелью; да, пыл этой чувствительной женщины выжжет твою предосудительную склонность к дурацкой нежности, осушит твою деревенскую слюнявость; словом, победив ее, ты станешь прелестнейшим мотыльком, порхающим по цветам любви. Ужели после нее ты с другою женщиной опять станешь нежничать? Нет, друг мой; покорив ее, ты преодолеешь nec plus ultra[55] женской добродетели и тем самым унизишь весь женский пол... Прощай! Я сам себя подвожу, — ведь Лора видит, что я пишу, и намерена соперничать с госпожой Парангон... Ах, любезная Лорета, конечно, вы ее превосходите, особенно в очаровательном искусстве возбуждать и распалять желания... Кончаю, а то на меня обидятся, уже час, как меня ждут, чтобы повторить пройденное. Целую тебя миллион раз, а мои дружеские чувства превосходят всякое измерение.

ПИСЬМО LXXXIII

12 сентября

ОТ ЭДМОНА К ГОСПОЖЕ ПАРАНГОН

Неистовство, опасное и для того, кто им охвачен, и для той, на которую оно обращено

Поневоле приходится прибегать к письму, раз Вы меня избегаете... раз ненавидите меня. Но в чем мое преступление? Что я бросился к Вашим ногам? Что поцеловал Вашу руку, что припал к ней, обливаясь слезами нежности и скорби, что коснулся нечаянно... именно нечаянно места, где бьется сердце, которое я обожаю и... в котором... казалось мне порою и я занимаю некоторое место?.. Вот все мои преступления. Вы встали; суровый взгляд; слезы... Я не заслужил такой суровости, не заслужил! Намерения мои были вполне невинны. Ужели я могу, ужели захочу, ужели посмею лгать Вам? Вам, Вам, моему божественному другу! Ах, прелестная кузина, значит, Вы уже не верите мне, не считаете меня больше своим другом?.. Жестокая! Вы боитесь не поражения (ибо вполне уверены в себе)! а боитесь утолить муки несчастного, который вручил Вам свое сердце и никак не ожидал, что Вы пренебрежете этим даром!.. Кончаю: скорбь душит меня... Да, я обожаю Вас, хоть и гибну от Вашей непомерной суровости: настанет день, когда Вы будете оплакивать несчастного и нежного Эдмона.

ПИСЬМО LXXXIV

13 сентября

Ответ

решительный, но неосторожный; любовь дает себя знать

Я оплакиваю тебя уже теперь, юный безумец. Душа у тебя лживая, я тебя разгадала... Несчастный! Твой друг — дурной человек!.. Ах, Эдмон! Возможно ли!.. Но как еще сомневаться? Я прочла твое письмо, и то, которое прислал тебе в ответ подлый Годэ... Что же такое твое сердце? Недостойное вместилище преступных намерений, предосудительных желаний... Я возмущена, да, возмущена до глубины души... но в тысячу раз больше — удручена... О боже, как жестоко караешь ты меня!.. Струитесь, слезы, струитесь над человеком самым любимым и самым недостойным любви!.. Эдмон! Если бы Вы захотели, какие восхитительные и невинные дни даровали бы Вам дружба, любовь и природа! Но Вы не хотите, жестокий! Вы все отравляете!.. Слушайте, человек слабый, сердце малодушное, которому суждено в скором времени окончательно развратиться, слушайте: если Ваши мерзкие желания нельзя побороть... О боже, что я чуть было не сказала... Но довольно рассуждений. Если ничто не в силах остановить Вас, я знаю лекарство и, как оно ни ужасно, я прибегну к нему. Мне легче умереть, чем потерять к Вам уважение... Выбирайте.

ПИСЬМО LXXXV

На другой день после предыдущего

ОТ ЭДМОНА К ГОДЭ

Эдмон, в отчаянии от содеянного им, проклинает своего совратителя, но тут же отказывается от своих слов

Жаль, что тебя нет здесь и ты не видишь, что натворил! Жестокий человек, враг всяческой добродетели, жаль, что тебя здесь нет и ты не можешь дьявольски радоваться при виде умирающей жертвы твоего гнусного наущения и при виде неистового безумия подлого исполнителя, которого ты подстрекнул! О чудовище! Да воздаст тебе небо за все зло, которое ты нам причинил! Проклинаю тебя... а еще больше проклинаю себя самого! Да постигнут меня все муки, все кары, все мучения, которые небесное правосудие обрушивает на подлецов... Пусть стану я бродягой, изгнанником, отверженным, омерзением для всех... И пусть моим безмерным мукам дивятся люди, и ты в том числе... Да, я хочу, чтобы моим страданиям не было конца... О преступление, сколь горьки твои плоды!

Послушай, кузен. Если, как я. думаю, твои дурные советы были внушены только желанием мне услужить — прощаю тебя. Но больше таких советов не давай — и торопись мне на выручку! Прощай[56].

Конец третьей части

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ПИСЬМО LXXXVI

ОТ ЭДМОНА К ГОДЭ

Ужасающий пример для женщин добродетельных. Недозволенная любовь всегда превращает наиболее честного из любовников в раба и жертву другого

Не приезжай, друг мой; я оценил силу и основательность твоих доводов; прости, прости запальчивость, проявленную мною в предыдущем письме... я был вне себя... Спешу к тебе, хочу припасть к твоей груди... Да, мне не остается ничего другого, как бежать... Я был бы счастлив, если бы мог бежать самого себя!.. Выслушай, любезный кузен, выслушай то, чего я не мог рассказать тебе намедни.

Предмет моего поклонения прочла мое письмо от второго числа, ей попался и твой ответ. Из ее записочки, посланной