Совращенный поселянин. Жизнь отца моего - Никола Ретиф де ла Бретонн

плату за позор Юрсюли, кузен поспешил купить на ее имя поместье еще прежде, чем сообщил мне о сделке. Зло причинено, говорит он; потребовав столь значительную сумму за молчание Юрсюли, он имел в виду не только ее благосостояние, ее обеспечение, а хотел сгладить в глазах общества и знатного семейства ту разницу в происхождении и в общественном положении, которая разделяет сестру и маркиза. Сто тысяч экю — приличное приданое и в случае, если покушение будет иметь последствия, если сын предъявит законные права...

Восхитительные доводы! Да ведь Юрсюль вовсе не желает, чтобы подобные предположения подтвердились. Бедная девушка пребывает в таком состоянии, которое тронет даже самых бесчувственных; одна только госпожа Парангон и могла вернуть ее к жизни, влияние ее чарующих уговоров уже дает себя знать. Мадемуазель Фаншетта не отстает от нее. Как высоко ценит мое сердце заботы и внимание кузины! Она делит их между сестрой и мною, все время следит за мною, следит за каждым моим шагом и, едва я соберусь удалиться, она удерживает меня.

Что же еще сказать тебе, братец? Скажу, что господин Годэ — друг деятельный и принимающий молниеносные решения, что пороки его ужасают меня, а достоинства приводят в восторг. Кузина называет его чудовищным вместилищем всевозможных противоречий, она ненавидит и уважает его, боится и стремится с ним сблизиться. А Юрсюль, знающая его не так хорошо, называет его не иначе, как своим ангелом-хранителем. Госпожа Канон сокрушается, что не обратилась прежде всего к нему... Оберегай наших родителей, расскажи им лишь о благополучном исходе...

Когда я заканчивал письмо, в комнату вошел советник. Он каким-то образом узнал о нашем горе и прибежал предложить денежную помощь. Теперь в ней уже нет надобности. Состояние сестры вызвало у него искренние слезы. Но всего он не знает. Мы хотим скрыть от него самое прискорбное, что есть в этой истории, я это одобряю и даже кузина соглашается, ибо речь идет о несчастьи, а не о заблуждении. Дай бог, чтобы не было последствий, которых мы опасаемся.

Прощай, хороший мой.

ПИСЬМО XC

ОТ ПЬЕРРО К ЭДМОНУ

Я сообщаю ему о приезде сестры

Любезный братец, мы только что встретили здесь госпожу Парангон, нашу бедную Юрсюль, мадемуазель Фаншетту, госпожу Канон и отца д’Арраса. Родители встретили первую как некое божество, перед которым они преклоняются (если позволено так говорить о земном создании), — до того почтительно выражали они свою признательность. А что касается сестры, то ты сам лучше себе представляешь, чем я могу описать, как трогательно они к ней отнеслись, да и мы все тоже. А что до мадемуазель Фаншетты, то она — истинное сокровище и мы все очарованы ею. Что же касается отца д’Арраса, то матушка почитает его за святого. Должен сказать тебе, что то, что случилось с Юрсюлью, вызвало последствия, которых ты и опасался, и ее недомогания уже возвещают о них. Вот горе для всех нас! А что касается господина советника, то скажу тебе, что вчера он приходил и заперся с госпожой Парангон, нашей матушкой, Юрсюлью и госпожой Канон и что ему все открыли и дали все объяснения. Он очень плакал, но, в конце концов, сказал, что это ничего, раз было насилие.

Он одобрил, что мы не возбудили дела и сказал, что, прежде чем все обнаружится, сестре нужно вернуться в Париж, потому что там легко будет все сохранить в тайне. Он предложил жениться на Юрсюли, как только она поправится. О деньгах тогда еще не было разговора, о них сказал ему, с позволения госпожи Парангон, отец д’Аррас. Сначала он осудил, что приняли деньги, но, когда узнал, как господин Годэ устроил дело (без ведома сестры и ее родственников), он очень похвалил его. Во всем этом есть нечто весьма огорчающее батюшку и славную нашу матушку, а именно, что Юрсюль возвращается в Париж. Им кажется, что это все равно, что снова бросить овечку в волчью пасть. И я тоже так считаю. Вот все, что я могу тебе сообщить, любезный мой Эдмон, да разве еще то, что жена принесла мне дочку и что она целует тебя и советует тебе сторониться негодяев, которых немало там, где ты обретаешься. Брось ты этот зловредный Париж, как только сможешь, любезный Эдмон. Я так же опасаюсь его для тебя, как и для Юрсюли.

ПИСЬМО XCI

ОТ ЭДМОНА К ОТЦУ Д’АРРАСУ

Он радуется тому, чему, казалось бы, не следовало радоваться

Ужели это правда, любезный отче? Ужели бесценный кумир моего сердца... Ужели преступление, совершенное лишь частично и за которое Вы так корили меня, — ужели оно будет завершено?.. Неужели невинное создание свяжет меня с ним сильнейшими и сладчайшими узами?.. Следите за всеми ее поступками; поддерживайте ее решимость, успокаивайте ее. Здесь-то, любезный отче, Вы с большей пользой, чем в отношении меня, можете применить все то утешительное, что заключает в себе религия. Любезный д’Аррас! Берегите сокровище, доверенное мною Вам, — от этого зависит мое счастье. Прочь все мысли о женитьбе, теперь они, сами видите, рухнули навсегда. С тех пор как Вы сообщили мне эту благодатную весть, я не в силах скрывать свою радость и Лора, замечающая чудесную перемену, происшедшую во мне, приписывает ее любовному успеху, который я от нее якобы скрываю. Она права, это действительно успех, но далеко превосходящий все, что она может себе представить... Любезная кузина!.. Теперь прочь все угрызения! Естественное чувство, любовное пламя должно их испепелить...

Пишу Вам эту краткую записку наспех, у Лоры. Она кланяется Вам. Не теряйте надежды, что со временем она воспользуется Вашими уроками.

ПИСЬМО XCII

1752 г.

ОТ ЭДМОНА К РОДИТЕЛЯМ

Он меняется, увы!

Но стоит ли ему радоваться перемене?

С каждым уходящим годом все меняется вокруг меня, меняюсь и я сам. Сколь отличны обстоятельства, в которых я нахожусь сейчас, от прошлогодних! Теперь у меня совсем другое отношение к окружающему, совсем другой образ мыслей, день ото дня мне кажется, будто непроницаемая завеса спадает с моих глаз. Позвольте мне, любезные родители, поделиться с Вами новыми моими знаниями. Не будь Ваших милостей, я и сейчас еще пребывал бы в невежестве и занимался бы пустяками, в пристрастии к коим Вы не раз меня попрекали. И не бывает, любезный батюшка и добрейшая матушка, такого дня, чтобы я не возносил к небу мольбы о Вашем благополучии. Да продлит создатель Вашу жизнь