Еврейский мир. Сборник 1944 года - Коллектив авторов -- История

внушению свыше, подает в министерство рапорт, в котором отмечает «вредное влияние Тейтеля на присяжных заседателей, склонение их к частым оправдательным вердиктам, ироническое отношение к прокурорскому надзору, а также участие его в разных культурно-просветительных учреждениях, особенно еврейских». Затем Щегловитов пытается избавиться от Тейтеля «по-хорошему»: «все, что Тейтелю будет угодно, — говорит всесильный министр председателю судебной палаты Чебышеву, — будет сделано, все его требования исполню, но поверьте, что в настоящее время еврей не может оставаться членом суда». Наконец, Щегловитов вызвал Я. Л. в Петербург и после длинной беседы, «взял за руку и сказал, указывая на свое кресло и приглашая сесть к столу: «напишите же прошение, неужели вы для меня не можете это сделать». Тейтель ответил, что напишет прошение дома. Но когда он выходил из здания министерства, за ним на лестнице «буквально погнался тайный советник Малама», настоятельно прося зайти в кабинет тов. министра Веревкина и там же написать прошение об отставке. «Признаться, я был в таком нервном состоянии, — вспоминает Тейтель, — что писал лишь под диктовку Веревкина».

Первое «требование», поставленное Тейтелем министерству, состояло в производстве его в чин действительного статского советника. Тейтель открыто заявил, что желает получить это звание, так как генеральский чин поможет ему в будущем хлопотать за своих бесправных единоверцев. Щегловитов свое обещание исполнил: 1-го января 1912 года получен был приказ о производстве Тейтеля в действительные статские советники «за отличие по службе» (донос Миндера, очевидно, уже был забыт). Вторым условием Тейтеля, которое также было исполнено министерством, было утверждение его в звании присяжного поверенного. Он мотивировал это необходимостью зарабатывать себе на жизнь. Однако, по выходе в отставку Тейтель адвокатской практикой не занялся и до выезда заграницу жил с женой на более чем скромную судейскую пенсию.

Так совершился уход Тейтеля из судебного ведомства, после 37-летней беспорочной службы. Еще во время пребывания его в Самаре князь Мещерский указывал в своей газете «Гражданин» на «недопустимость того, чтобы в христианском государстве еврей производил следствие над православным». В 1912 году российское министерство юстиции официально присоединилось к этой точке зрения и удалило из своих рядов последнего еврея. Впрочем, в свете нашего дальнейшего опыта мы скорее склонны удивляться тому, что всесильное царское правительство так долго церемонилось с этим затесавшимся в судьи не арийцем и в такой деликатной форме рассталось с ним...

Выйдя в отставку, Тейтель переселился на жительство в Москву. У него не было никаких колебаний или сомнений относительно того, чему посвятить свой вынужденный досуг. «Мы зажили по старому, — пишет он, — вносили, как говорили наши друзья, провинцию с ее простотой и безалаберностью в столицу... Меня выбрали в члены комитета и в ревизионные комиссии разных общественных организаций».

Вскоре Тейтель был привлечен к работе в общественном предприятии общероссийского масштаба — организации общества помощи учащимся-евреям, которые, за невозможностью получить высшее образование в России, стремились попасть в заграничные университеты. Это дело чрезвычайно увлекло его и по широте размаха, и по своей задаче: к делу помощи молодежи и особенно помощи учащимся Тейтель всегда относился с наибольшим энтузиазмом. В 1912—1914 годы он развил кипучую деятельность — разъезжал по всем крупным городам России, основывал местные комитеты будущего общества, собирал средства в его фонд (предполагалось собрать 1000000 рублей), сносился с русскими студенческими организациями при иностранных университетах. Но грянувшая летом 1914 года война поставила крест над этим планом.

К тому же времени относится поездка Тейтеля с женою в Лиссабон, куда послало его Общество Территориалистов для переговоров о проекте переселения евреев в португальскую колонию Анголу.

Годы революции и гражданской войны Тейтели провели в Киеве. Здесь, сидя в шубе в нетопленой комнате на Тарасовской улице, Я. Л. продиктовал группе молодых людей (у него всегда и везде находились молодые друзья) свои мемуары, изданные впоследствии в Париже. Я изредка встречался с ним в эти годы (познакомились мы еще в 1916 году, когда он приезжал в Киев по студенческому делу). Зимою 1920—1921 г.г. Я. Л. сказал мне, что едет с женой в Москву и будет хлопотать у советских властей о разрешении на выезд заграницу Хотя он ссылался на свои давнишние связи с оказавшимися теперь у власти революционерами и, в частности, на знакомство с самим Лениным, эти надежды казались мне тогда фантастическими. Однако, — как это затем часто повторялось заграницей, — Яков Львович оказался прав в своем оптимизме. Он получил разрешение и весной 1921 года выехал с женой в Ковно. Это был один из первых случаев легального отъезда заграницу из советской России.

Началась новая эпоха в жизни Тейтеля. Ему было тогда уже 70 лет и он, вероятно, не думал, что ему предстоят еще почти двадцать лет кипучей деятельности. Но случай приступить к работе представился почти с первого дня. Незадолго перед тем в Берлине был основан «Союз русских евреев в Германии», который за смертью своего первого председателя (И. С. Соловейчика) оказался без главы. Как только в Берлине стало известно, что Я. Л. Тейтель приехал из Москвы в Ковно, правление этого союза, по предложению Д. С. Марголина, заочно избрало его своим председателем. Яков Львович немедленно согласился принять избрание и выехал в Германию.

Приехав в Берлин, Тейтель тотчас же принялся за любимую общественную работу. Пред ним открылось широкое поприще — не в пример самарским и саратовским «обществам пособия бедным». Почти вся русская эмиграция нуждалась в той или иной форме помощи. Тейтель посвятил все свои силы и все помыслы попечению о русско-еврейской колонии в Берлине. Вся жизнь его заграницей связана с его работой для «союза русских евреев», который под его руководством превратился в крупнейшую организацию беженской самопомощи.

Когда я осенью 1921 года приехал в Берлин, я взялся организовать при союзе русских евреев отдел по оказанию бесплатной юридической помощи. Однако Я. Л. умел заставлять своих сотрудников заниматься всем тем, что он считал важным. Поэтому само собой сложилось так, что мне пришлось помогать ему и в сборах.

В этой области он творил чудеса. В ноябре 1925 года было торжественно отпраздновано 75-летие Тейтеля, а незадолго перед тем он издал свои мемуары под заглавием «Из моей жизни. За сорок лет». И свой юбилейный банкет, и томик мемуаров Тейтель всемерно использовал для пропаганды возглавляемой им организации. В 1926 г. он съездил в Женеву и представил доклад Нансеновскому комитету и директору Международного Бюро Труда Альберу Тома. В 1927 году он отправляется для сборов в Голландию, а начиная с 1928 года Я.