Лейтенант Шмидт. Герой или авантюрист? (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

Александр Иванович Куприн в Крыму

На просьбу дать ялики для спасения людей они начали стрелять. Эта бессмысленная жестокость остается фактом: по катеру с ранеными, отвалившему от «Очакова», стреляли картечью, бросавшихся вплавь расстреливали пулеметами, людей, карабкавшихся из воды на берег, солдаты приканчивали штыками. Цепь карательного отряда располагалась от Южной до Минной бухты. Несчастный крейсер, пронизываемый с четырех сторон снарядами, большинство которых – в упор, содрогался своим огромным корпусом. Стоны и крики неслись отовсюду…»

Рассказ Куприна стал в нашей исторической литературе почти обязательным ритуалом. Что касается личности Куприна, то у меня, как у кадрового офицера, он не может вызывать никаких чувств, кроме брезгливости. Разумеется, что как литератор, Куприн был талантлив. Однако, как гражданин и офицер он был, мягко говоря, весьма непорядочен. Начав свою писательскую карьеру с того, что оплевал родное ему российское офицерство в тенденциозном и надуманном рассказе "Поединок", он затем в угоду конъюнктуре сочинил весьма красочную, но совершенно нереальную картину расстрела "Очакова", оболгав при этом вице-адмирала Чухнина, назвав его адмиралом, который «всегда входил в порты, имея на ноках мачт по несколько повешенных матросов»! Выдумать такое о российском адмирале можно только, имея больное воображение, или просто люто ненавидя свою страну.

Восставшего лейтенанта-демократа рьяно защищал своим пером демократ-поручик. По существу, именно с легкой руки Куприна, и началась травля Чухнина. Куприн, как и Эйзенштейн, при съемках сцены выноса брезента для расстрела матросов «Потемкина», перепутал век восемнадцатый с двадцатым! Разыгралось воображение! Попробовал бы Чухнин повесить на самом деле хотя бы одного матроса, он тут же лишился бы своих погон! Впоследствии Куприн извинялся, что, дескать, "несколько приукрасил" события в Севастополе. Вице-адмирал Чухнин, как известно, подал на писателя в суд за заведомую клевету и последний был изгнан из Севастополя с запрещением появляться там до конца жизни.

Вся дальнейшая жизнь Куприна – это подтверждение его беспринципности и всеядности. Как известно в годы Гражданской войны Куприн поначалу просчитался в выборе стороны. Он верой и правдой служил в армии генерала Юденича и бодро шел вместе с ней на Красный Питер, но прошло время и, будучи прощен Сталиным, Куприн вернулся из эмиграции и уже вовсю славил режим, против которого еще не столь давно яростно сражался. Менялась конъюнктура, незамедлительно менялся и Куприн. Типичный жизненный путь истинного демократа! Закончил свое земное бытие он вполне закономерно – законченным алкоголиком. Можно ли после всего этого доверять Куприну, как документальному источнику? Кстати, верить и либералам, и революционерам, вообще, очень сложно. Очень часто их воспоминания являлись следствием политической конъюнктуры, и ярлыки навешивались на исторических деятелей, исходя исключительно из нее.

Что касается Г.П. Чухнина, которого традиционно обзывали сатрапом и душегубом, то при более пристальном рассмотрении его личности, оказалось, что нет никаких фактов, подтверждающих эти голословные заявления. Например, бывший матрос с броненосца «Потемкин» И. Лычев в своей книге "Потемкинцы" выдвигает «кровожадному Чухнину» следующую «предьяву»: "Он (Чухнин – В.Ш.) воспретил матросам появления на главных улицах Севастополя", "запретил матросам ездить по городу на извозчике и они стали ездить на банабаке", а так же "ввел отпускные записки в город вместо белого, красного цвета". Для понимания этих обвинений поясним, что «банабаками» в Крыму традиционно называли одноконные коляски, управляемые крымскими татарами. Проезд на «банабаках» стоил весьма недорого в отличие от лихачей-извозчиков. А потому в приказе Чухнина ездить на «банабаках» я вижу лишь заботу вице-адмирала о матросах, чтобы те, по глупости не спускали зазря и так не слишком свои больше деньги. То, что матросам не разрешалось бродить по центру Севастополя, было, по моему мнению, для них только во благо, т. к. на Большой Морской и Екатерининской улицах всегда было много и офицеров, и патрулей, тогда как именно на окраине размещалось большинство недорогих развеселых заведений, где матросам можно было прекрасно отдохнуть. При этом, если офицером рекомендовалось отдыхать на Приморском бульваре, то у матросов был свой, не менее уютный Исторический бульвар, расположенный отнюдь не на городской окраине. Напомню, что и в советское время военнослужащим срочной службы и курсантам военно-морских училищ вполне официально запрещалось посещать рестораны и вечерние кофе, однако, это ни у кого возмущения и желания восставать не вызывало. Ну, а обвинение Лычевым Чухнина в том, что тот поменял цвет увольнительных записок – это вообще полный идиотизм. На расцветке отпускных билетах, как мы видим, фантазия И. Лычева и иссякла. Кстати, революционерам вообще угодить было невозможно. К примеру, когда сменивший Чухнина на посту главного командира Черноморского флота, адмирал Скрыдлов (всегда отличавшийся большим либерализмом), стал ходатайствовать о смягчении наказаний подсудимых матросов, улучшил их бытовые условия и условия отдыха, вплоть до снижения цены в борделях, это вызвало у революционеров еще больший гнев. Скрыдлова они объявили еще более опасным врагом, чем Чухнин, на том основании, что он, якобы, хитростью пытается оттолкнуть черноморцев от революционной борьбы… Вот такие они революционеры! Чем лучше и добрее адмирал, тем им хуже!

Адмирал Скрыдлов – храбрец и Георгиевский кавалер, действительно всегда отличался большой либеральностью и добротой к подчиненным. Скрыдлов дважды командовал Черноморским флотом. Первый раз до 1904 года, после чего был назначен командующим Тихоокеанским флотом и выехал во Владивосток. После окончания русско-японской войны и убийства Чухнина, он снова был назначен черноморским командующим. Что же пишут о нем революционеры?

Некто социалист И. Яхновский: «Зачастую в доме терпимости появлялся адмирал Скрыдлов, командующий Черноморским флотом, здоровался и, когда ему дружно отвечали, подзывал к себе по очереди и спрашивал: «Почему не идешь в комнату с девушкой?» Получив ответ: «Нет денег», выдавал по тридцать копеек, добавляя: «Ступай». После таких прогулок каждый раз молодых, цветущих, здоровых юношей по несколько человек отправляли в госпиталь для лечения от разных венерических болезней. Этот же адмирал Скрыдлов, если встречал гуляющего матроса на главных улицах Севастополя или на Приморском бульваре… при встрече бил толстой палкой, с которой он обыкновенно ходил».

Представить Скрыдлова дающего деньги матросам, я могу, но то, что интеллигентный добряк Скрыдлов лупил от нечего делать встречных ему матросов палкой (чего не ставят в вину даже "сатрапу" Чухнину) я не верю. Кстати, в свое время знаменитый адмирал П.С. Нахимов, столь же щедро раздавал деньги просящим у него матросам. Думаю, что просили они гривенники на то же самое,