Туринская плащаница. Свидетель Страстей Христовых - Жан-Кристиан Птифис

прежде Иисус (Йашуа, или Иешуа – «Бог спас») не носил этого имени так заслуженно, как на Кресте… «Мужайтесь: Я победил мир» (Ин. 16: 33), сказал он накануне своим ученикам.Снятие с креста

Теперь следовало снять тело с креста и предать его погребению. Первым делом распухшее и залитое кровью лицо накрыли сударем (сударь этот до сих пор хранится в Овьедо), сложив его вдвое и приколов сзади к собранным в косу волосам. Испанская и американская исследовательские группы при помощи компьютерного моделирования показали, что посмертные следы на реликвии позволяют на удивление точно установить, как происходило снятие с креста. Первое пятно крови и серозной жидкости появилось на ткани, когда тело Иисуса находилось в вертикальном положении. Наклоненная голова образовывала угол 70–75° по отношению к грудной клетке и 20° по отношению к правой стороне.

Затем с помощью мощных клещей, специально предназначенных для таких случаев, римские солдаты принялись вытаскивать гвозди, которыми были пробиты пятки. После этого они приподняли patibulum вместе с телом и положили его на землю и, наконец, вытащили два гвоздя из запястий. Служители передали останки Иосифу из Аримафеи, который получил от Пилата разрешение захоронить их в своей личной гробнице в саду, расположенном всего метрах в сорока от места казни[467].

Тело уже успело окоченеть. Трупное окоченение, по мнению Пьера Барбе, «было, вероятно, очень сильно́, как у больных, умерших от столбняка: тело окоченело, застыв в позе распятия. Его можно было поднять так, чтобы оно не прогнулось, держа лишь за две конечности, как тело в приступе каталепсии»[468]. Невозможно было выпрямить ни голову, ни полусогнутую левую ногу.

После этого умершего положили на землю на правый бок; лицо его по-прежнему было закрыто платком. Окоченевшая голова была наклонена к земле, образуя угол около 115°. В этот момент произошло второе, носовое истечение крови и плевральной жидкости, следы которого видны на сударе (следы первого истечения к тому времени высохли). Это под воздействием силы тяжести опорожнилась полая вена.

Прошло три четверти часа или час – за это время высохли следы второго истечения. Тело перевернули на спину, чтобы подготовить к погребению. Руки с силой прижали к лобковой кости. Еще одно истечение крови. Небольшая деталь, в которую трудно поверить, но которая, однако, не вызывает у нас никаких сомнений: рассмотрев плат из Овьедо под электронным микроскопом, исследователи обнаружили следы пальцев одного из слуг Иосифа из Аримафеи, который защипнул ткань на носу, чтобы остановить кровотечение!.. После этого сударь наконец сняли, небрежно завязав его вверху (получилось некое подобие конуса).

Накануне вечером, в конце Тайной вечери, которая была предвосхищением трапезы на иудейскую Пасху, Иисус разделил со своими учениками последнюю чашу – чашу пророка Илии, предвестника Мессии, которую обычно никто не пил, и придал этому глубокий смысл: «Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается» (Лк. 22: 20). «Что сталось с этой кровью?» – спрашивают в «Исследованиях и откровениях Плащаницы» (Études et Révélations sur le Linceul) Ф. Жиро, Т. Кастекс и И.-М. Жиро. После того как Иисус потерял два литра крови во время бичевания и коронования терновым венцом, во время восхождения на Голгофу, распятия и мук на кресте, после удара копьем, от которого вытекло еще около литра, после снятия с креста и еще двух литров, вылившихся в процессе, после переноса тела в гробницу Иисус был обескровлен. Он потерял всю кровь, кроме пары десятков миллилитров»[469].

Царское погребение

Один из великих уроков Плащаницы, который не всегда понимали историки, заключается в том, что немногочисленные иерусалимские ученики, вращавшиеся в высших кругах Храма – Иосиф из Аримафеи, Никодим и, вероятно, пресвитер Иоанн, автор четвертого Евангелия, – хотели устроить Иисусу «царское» погребение, хотя до начала шаббата и Пасхи у них оставалось совсем мало времени. В отличие от бежавших одиннадцати учеников эти трое пребывали в уверенности, что Иисус действительно был Мессией, предсказанным пророками (Машиа по-арамейски, Христос по-гречески), хотя, разумеется, тогда еще никто из них не мог себе представить, что на третий день он воскреснет. Его слова на этот счет оставались для них загадкой. Никто из них, иудеев-монотеистов, не мог вообразить, что Иисус был Сыном Божьим, вторым Лицом Троицы (эта концепция разовьется позже под воздействием идеи о Святом Духе).

Однако, несмотря на постыдную смерть, какой была смерть Учителя из Галилеи, происходившего из рода Давида, они верили, что он воплотил в себе пророческую фигуру, о которой говорил Иоанн Креститель, также казненный за возвещение Истины. Эти люди, проникнутые жреческой культурой, возможно, уже видели в нем «страждущего» Слугу из 21-го псалма, или странного «Сына человеческого» из Исайи, которому предначертано прийти до конца времен и с которым несчастный казненный неоднократно себя отождествлял. Для них, и только для них одних он был Помазанником Божьим. Они должны были проявить к нему уважение и почтение. Нельзя было хоронить его наспех, в яме или в общей могиле, то есть прямо в земле, как двух разбойников, которым переломали ноги.

Именно поэтому Иосиф из Аримафеи предложил поместить обескровленные останки Назорея в свою личную, достойную и богатую, гробницу, вырубленную в склоне холма, а затем отправился в город, чтобы купить саван поразительно тонкой работы, размером восемь на два иудейско-ассирийских локтей (4,40×1,10 м)[470], на изготовление которого, по мнению современных специалистов, ушло не менее восьмисот часов. «Чистая плащаница», уточняет святой Матфей – то есть не просто белая, но ритуально чистая.

По мнению итальянского историка Марии-Луизы Ригато, особое Z-образное кручение нитей и исключительное качество ткани наводят на мысль, что этот отрез одного из самых ценных видов полотна был взят из храмовых запасов, из рулона, предназначавшегося для пошива торжественных одеяний первосвященника. Речь шла о sadin shel buz – белой ткани для богослужений, о которой говорится в Исходе и Книге Левит и в которую облачался первосвященник в День искупления (Йом-кипур). Таким образом, Иосиф не купил саван в городе, как писал позже Матфей, ведь лавки наверняка были закрыты по случаю праздника, а раздобыл ткань в храмовом хранилище, доступ к которому у него наверняка имелся[471]. Этот отнюдь не банальный поступок свидетельствует о его желании воздать казненному величайшие почести. Почему бы и нет? В конце концов, разве первые христиане не считали иудейское происхождение Иисуса равным происхождению первосвященника, как показывает Послание к Евреям? Если предположение верно, то символически это очевидно перекликается с искупительным смыслом, который сам Христос придал своей смерти.

Как бы то ни было, вскоре после этого Никодим, еще один богатый и знатный обитатель Священного города, член Синедриона, прибыл со слугами, несущими «благовония»: большое количество мелкого порошка мирры