Арнольд Дейч. Вербовщик Божьей милостью - Александр Юльевич Бондаренко

«Телеграммой № 265 (на наш № 1029) “Азиз” сообщил, что группа “Педро” посажена на пароход благополучно. “Невастрой” ушёл 16/III 42 г.». Вот и всё. Казалось – сбылось. Однако уже в самый день ухода, 16 марта, вослед пароходу «Невастрой» прозвучал тревожный звонок: «Т. к. Англия не даст в Индии грузов на “Невастрой” до Америки, запрошены телеграф США о возможности представления грузов для “Невастроя”. Ответ от американцев ожидается в ближайшие дни. Если у Америки не будет грузов в Индии, то “Невастрой” пойдёт только до Индии и вернётся обратно в Персидский залив».

Всё окончательно встало на свои места 20 марта – была получена справка следующего содержания: «Нач[альник] отделения Т[ранспортного] У[правления] тов[арищ] Попов, связавшись по телефону с Борисовым (Т.О. НКВТ[359]) узнал и сообщил: “Невастрой” 14/III 42 [Ошибка сотрудников наркомата – пароход ушёл 16-го. – А. Б.] вышел в Индию – порт Карачи, где заберёт каучук и вернётся обратно в Персидский залив».

Делать было нечего, кроме как подчиниться обстоятельствам – не гнать же за океан пустой корабль! Ладно, что это было бы дорого, на разведке не стоит экономить, – это прежде всего было бы более чем подозрительно.

Теперь обратимся к докладной записке Арнольда Дейча «О нашей поездке». Как и многие документы, представленные в этой книге, она впервые публикуется в открытой печати (документ приводится с незначительными сокращениями).

Подготовка, посадка и сам рейс дал нам определённый опыт и выявил недостатки, о которых я хочу здесь упомянуть.

а) «Хозе» и я получили абсолютно одинаковые мореходные книжки. По этим книжкам видно, что мы не только всё время вместе разъезжаем, но даже штампы на книжках проставлены в одном же месте. Когда капитан и старпом увидели эти книжки, они заявили, что такие «совпадения» никогда на бывают. У «Герды» совсем не было мореходной книжки, и она ехала только на основании напечатанного на машинке удостоверения от советского консульства в Тегеране.

б) Связь между Бендер-Шахпуром – Тегераном – Баку была так налажена, что никому не было точно известно, когда пароход должен сняться. Находившийся в то время капитан и помполит не знали о том, что мы уже находимся на пароходе в Бендер-Шахпуре, в Тегеране им об этом не сообщили.

в) Для нашего прикрытия весьма нехорошо был наш отъезд из Бендер-Шахпура и возвращение вновь туда. Этот факт вызвал не только подозрения команды, но и английских властей в порту.

г) Чтобы не вызывать подозрения команды, необходимо иметь определённую работу, которая была бы оправдана перед командой. Не может быть и речи о том, чтобы мы находились на корабле в качестве пассажиров, и чтобы об этом знали лишь несколько человек. Не могло быть и речи о том, что “Герда” едет в качестве пассажирки, да ещё и иностранки, в связи с чем мы сделали из неё медицинскую сестру. Хотя она недостаточно знакома с этой областью, но она делала все работы сестры, ходила с людьми к врачам. В конце концов, т.т. [товарищи] обращались скорее к ней, чем к врачу.

По моей мореходной книжке я считался лекпомом [Лекарский помощник. – А. Б.]. Сам доктор на пароходе – лекпом – и то у него работы не много. Довольно странно было бы, если бы к имеющемуся лекпому прикомандировали ещё одного “лекпома”, не говорящего [От руки вписано – «хорошо». – А. Б.] по-русски и ничего не смыслящего в медицине… Когда мы впервые приехали на п/ход, мы советовались со старпомом, так как капитан и помполит находились в то время в Тегеране. Вопрос же этот надо было решать очень быстро, так как команда довольно-таки любопытствовала. Для меня осталась только одна более подходящая работа – переводчика. Хотя мы и не представляли себе объёма этой работы, старпом, Комиссаров, и я согласились на это. Работа эта была весьма полезной на п[аро]/ходе, и никто ничего не подозревал. Но работа эта привела к тому, что я был вынужден ходить с капитаном к агентам, английским властям и т. д. Для маскировки я сейчас же стал носить чёрные очки, что очень принято, местный костюм (короткие брюки и рубашка хаки). Но это всё же не делало меня совсем неузнаваемым, но другого выхода не было.

Хуже обстояло дело с «Хозе». По мореходной книжке он был моряком [матросом]. Работа моряка на пароходе – очень тяжёлая, а он был после болезни. В связи с этим мы решили сделать его вторым радистом. Но для этого надо было условиться с первым радистом, но так как в открытом море пользоваться радио воспрещено, а в порту этой работы мало, к тому же «Хозе» ничего не понимает в радио, некоторые удивлялись посылке человека, ничего не делающего. Я устроил так, что в нашу каюту поставили простой радиоаппарат, и он там принимал испанские и английские радио. «Хозе» сдружился с моряками и кочегарами, что рассеяло подозрения.

д) Все служащие на пароходе получали ежемесячно валюту, кроме нас. Это вызвало подозрение третьего офицера-кассира. Капитан на считал нужным уславливаться с кассиром в отношении нас, так как считал, что если этот товарищ даже что-либо и подозревает, то он не станет об этом говорить кому-либо. Как капитан мне объяснил, не было никакой возможности устранить эти неполучения. Такое же положение было при подписке на заём. Мы подписались вместе с другими, но потом нас из списков исключили.

е) Когда мы получили 9 марта вторичное указание ехать на пароход, мы должны были выехать 10-го марта, однако выехали 13-го. Таким образом, пароход ждал в течение 3-х дней, совсем готовый к отплытию, и капитану было очень трудно объяснить эту задержку английским портовым властям, которые настаивали на быстрейшем снятии п/хода. Когда мы приехали в Бендер-Шахпур, было совершенно очевидно, что пароход задержался именно из-за нас.

ж) При отъезде из Бендер-Шахпура пароход не имел ещё порта назначения, и пароход направлялся в Карачи для бункеровки. После трёхдневного пребывания в Карачи, английские власти сообщили нам, что «англо-советский шипинг…» дал указание пароходу направляться в Коломбо для принятия груза – резины. Так как у меня не было возможности связаться с Центром или с Тегераном, капитан по моему предложению послал шифрованную телеграмму нашему послу в Тегеран, который знал о нас, через английский морской контроль. В этой телеграмме мы сообщили, что порт назначения парохода Коломбо, но что ещё будем стоять три недели в Карачи в связи с ремонтом и установкой дегауссинг [Система размагничивания корпуса корабля. – А. Б.]. Когда Коломбо подвергся бомбёжке, указание нам ехать туда было отменено, затем вновь возобновлено и в последнюю минуту получили указание ехать