Избранные труды. Том I - Олимпиад Соломонович Иоффе

связана с повышенной опасностью для окружающих, освобождаются от ответственности, если будет доказано, что «вред возник вследствие… умысла или грубой небрежности самого потерпевшего» (курсив наш. – О. И.). При буквальном толковании приведенного текста могло бы создаться ложное впечатление, будто для освобождения владельцев источников повышенной опасности от ответственности недостаточно одного лишь отсутствия причинной связи между их деятельностью и наступившим результатом, но необходимо, кроме того, чтобы результат был причинно связан с умышленным или грубо неосторожным поведением самого потерпевшего. В действительности же умысел или грубая неосторожность потерпевшего при определенных условиях исключает ответственность владельца источника повышенной опасности, несмотря на наличие причинной связи между его деятельностью и возникшими последствиями.

Так, Ленинградский областной суд утвердил решение народного суда об отказе в иске к железной дороге о возмещении иждивения, утраченного вследствие смерти кормильца, не потому, что не было причинной связи между деятельностью железной дороги и смертельными последствиями, а потому, что потерпевший, находясь в состоянии сильного опьянения, уснул на железнодорожном полотне и, следовательно, своим виновным поведением в такой мере способствовал созданию опасной ситуации, что возложение ответственности на транспорт при этих условиях было бы лишено всяких оснований. Логика закона, которому полностью соответствует приведенное решение, заключается в том, что ответственность за случай носит чрезвычайный, исключительный характер, и потому при столкновении случая с виною нельзя не учитывать этого обстоятельства, особенно если вина выражается в таких тяжких формах, как грубая неосторожность или даже умысел.

Нам представляется, что при столкновениях такого рода было бы целесообразно учитывать не только вину потерпевшего, но и вину третьих лиц. Если одна из целей установления ответственности за случай состоит в стимулировании развития техники безопасности, то возложение на причинителя ответственности и при этих условиях шло бы, по-видимому, мимо цели, так как едва ли возможно изыскать такие средства безопасности, которые исключали бы причинение вреда даже при направленности виновного поведения третьих лиц на его причинение. Поэтому перечень обстоятельств, исключающих ответственность по ст. 404 ГК, следовало бы дополнить указанием и на виновное поведение третьих лиц.

в) Непреодолимая сила. Так же, как и умысел или грубая неосторожность потерпевшего, непреодолимая сила отнюдь не представляет собой всего лишь иного наименования факта отсутствия причинной связи между деятельностью владельца источника повышенной опасности и наступившими последствиями. В противном случае действующий закон пришлось бы упрекнуть в ненужной повторяемости, ибо нет ровно никакого смысла в том, чтобы вслед за общим правилом об ответственности лишь за причиненный вред специально упоминать об освобождении от ответственности при отсутствии причинной связи, отождествляя это обстоятельство с непреодолимой силой. Но именно к такому выводу приходят авторы, которые, с одной стороны, считают, что лишь необходимая причинная связь может служить основанием ответственности, а с другой – разделяют мнение Д. М. Генкина, который полагает, что «вина и казус лежат в ряду необходимой причинной связи, непреодолимая же сила связана с понятием случайной причинности».[445] На это уже неоднократно указывалось в нашей литературе. Так, Б. Б. Черепахин упрекает сторонников концепции Д. М. Генкина в том, что они чрезвычайно расширяют пределы ответственности владельцев источников повышенной опасности, исключая возможность совпадения непреодолимой силы с необходимым причинением.[446]

К еще более поразительным выводам привело бы практическое применение этой концепции к ответственности воздушного транспорта, которая, как известно, не исключается даже непреодолимой силой (см. ст. 78 Воздушного кодекса СССР). В работе «Общее учение об обязательстве» (стр. 313) один из сторонников рассматриваемой концепции непреодолимой силы, Л. А. Лунц, в качестве типичного примера случайной причинной связи ссылается на дело, обстоятельства которого в определении Верховного Суда СССР изложены следующим образом: Б., «увидя, что потерпевший Г. сел на его лошадь и стал ее гонять, поймал его и ударил. Г. испугался и бросился бежать. Перепрыгивая через забор, Г. сломал ногу и впоследствии от заражения крови скончался».[447] Но если здесь случайная причинная связь, то, согласно изложенной концепции, налицо непреодолимая сила. Предположим теперь, что тот же результат наступил вследствие того, что Г. испугался летящего на бреющем полете самолета. Воздушный транспорт должен был бы нести ответственность, если квалифицировать описанный случай как непреодолимую силу. Но совершенно очевидно, что такое решение было бы практически абсолютно непригодным, ибо какой бы широкой ответственность воздушного транспорта ни была, он не может отвечать за результат, им не причиненный.

Практическая неприемлемость попытки сведения непреодолимой силы к случайной причинной связи обусловлена ее теоретической ошибочностью. Д. М. Генкин справедливо замечает, что «благодаря развитию человеческого познания природы и активного воздействия человека на природу… то, что в свое время считалось непреодолимой силой, может быть в дальнейшем отнесено к понятию случая или даже к вине».[448] Но ведь характер причинной связи как явления объективного не изменяется от того, познана или не познана она человеком. Объективно-случайная причинная связь остается, по-видимому, случайной даже и после ее распознания. Почему же она перестает быть при этих условиях непреодолимой силой? Да потому, что если бы Д. М. Генкин не сделал такого вывода, ему пришлось бы признать фаталистический характер непреодолимой силы, никогда и ни при каких условиях не устранимой для человечества. В этом и заключается главный теоретический недостаток концепции Д. М. Генкина, избегая который, он, по существу, отходит от общепринятого понимания различных видов причинности как явлений, объективных по своей природе.

В действительности же при непреодолимой силе причинная связь между деятельностью, вызвавшей наступление вредных последствий, и самими этими последствиями, имеется, но ответственность владельца источника повышенной опасности, согласно указаниям закона, исключается ввиду особого характера ситуации, в условиях которой вред наступил. Для того чтобы осмыслить эту ситуацию, необходимо вместо изучения непреодолимой силы в общем виде, как это делалось до сих пор в нашей литературе, обратиться к конкретным формам ее проявления, рассмотрев раздельно случаи причинения вреда непреодолимой силой посредством бездействия и действия человека. Тогда, может быть, окажутся устраненными многие разногласия, все еще продолжающие разделять советских исследователей этой категории.

Начнем с бездействия. Летом 1953 года три рыболовецких колхоза, расположенных на побережье Финского залива, не поставили в установленные договором сроки рыбу Устьлужскому рыбозаводу в связи с тем, что штормовая погода исключала возможность рыбной ловли. Один из колхозов предпринял безуспешную попытку продолжать лов, несмотря на шторм, но, потеряв часть своих снастей, в дальнейшем от таких попыток отказался. Эти обстоятельства повлекли за собой неисполнение колхозами их договорных обязательств перед рыбозаводом, вызвали простой на предприятии получателя и, следовательно, обусловили причинение определенных убытков.

Причинная цепь событий в приведенном деле такова: внешнее обстоятельство (штормовая погода), будучи непреодолимой силой для договорного контрагента, понудило его к бездействию (к неисполнению договора), которое повлекло за собой причинение убытков в хозяйственной сфере второго договорного контрагента. Такая цепь причинности только и может создаваться в условиях, когда непреодолимая сила причиняет посредством бездействия. В этом смысле приведенный нами пример из практики является типичным для случаев причинения бездействием и может служить основанием для следующих общих выводов.

Прежде всего, по отношению к бездействию непреодолимая сила всегда выступает в качестве внешнего обстоятельства. Событие, порождаемое самим бездействием, нельзя признать непреодолимой силой потому, что для его предотвращения достаточно совершения соответствующих положительных действий. Однако, несмотря на внешний характер непреодолимой силы при бездействии, причинная связь между данной деятельностью и наступившим результатом все же имеется, так как непреодолимая сила причиняет здесь не сама по себе, а посредством бездействия. И если бы X. И. Шварц, отмечая этот присущий в известных условиях непреодолимой силе момент, не придавал ему всеобщего значения,[449] он был бы совершенно прав, как и, с другой стороны, не прав М. М. Агарков, возражающий против подобного взгляда ссылкой на то, что «если вред причинен “внешним случаем”, его нельзя считать причиненным той деятельностью, которая представляет повышенную опасность для окружающих».[450] Почему же тогда стихийные явления, к которым отсылает ст. 68 Устава железных дорог, «следует толковать согласно учению гражданского права о непреодолимой силе»?[451] Ведь стихийные явления при всех условиях относятся к разряду «внешнего случая»! Дело лишь в том, что непреодолимая сила не всегда носит внешний характер. Но это относится уже к случаям, когда вред причиняется посредством действия.

Помимо этого надлежит указать еще и на то, что непреодолимая сила – явление чрезвычайное и непредотвратимое для данного лица хозяйственно доступными для него средствами. Указание на чрезвычайный характер непреодолимой силы очень