Избранные труды. Том I - Олимпиад Соломонович Иоффе

важно, ибо, соответствуя ее объективной природе, оно ориентирует на недопустимость квалификации в качестве непреодолимой силы любого жизненного факта, как это следовало бы сделать на основе концепции Д. М. Генкина, позволяющей отнести к разряду непреодолимой силы даже поведение человека, если оно находится в случайной причинной связи с наступившим результатом.

Не менее важен также и момент непредотвратимости, соответствующий природе данного обстоятельства именно как непреодолимой силы. Однако этот момент не может иметь абсолютного значения. Во-первых, последствия, вызываемые любыми, в том числе и стихийными явлениями, становятся непредотвратимыми не только в силу свойств, внутренне присущих данному явлению, но и «в зависимости от соотношения ряда условий и конкретных обстоятельств. То, что в одном месте является легко предотвратимым, в другом месте может стать непредотвратимым».[452] Так, например, до прокладки дороги по льду Ладожского озера во временно блокированный врагом Ленинград проезд в город для автомобильного транспорта был невозможен, но он стал вполне осуществим после того, как дорога была проложена. Во-вторых, то, что предотвратимо для одного, не всегда предотвратимо для другого лица, так как каждый в состоянии использовать лишь хозяйственно доступные для него средства. Так, для воздушного транспорта перевозка грузов во временно блокированный Ленинград была осуществимой и до прокладки «ледяной дороги», для автомобильного транспорта она стала возможной лишь после того, как дорога была проложена, а для железнодорожного транспорта невозможность перевозок сохранялась вплоть до прорыва блокады. В-третьих, хотя бы внешнее обстоятельство и было по своей природе непредотвратимым, но его последствия могли бы быть предотвращены, если бы лицо, знающее об этом, не принимало на себя обязанности по совершению соответствующих действий. Так, например, когда в 1919 г. американская фирма по предполагавшемуся концессионному договору с Советским государством[453] принимала на себя обязанность приступить к эксплуатации источников нефти и руды на территории, оккупированной японскими империалистами, просрочка в исполнении этой обязанности подлежала бы вменению ей в ответственность, несмотря на то, что своевременному исполнению договора препятствовало неустранимое для фирмы обстоятельство, так как нельзя ссылаться на непреодолимую силу в момент исполнения договора, если ее действие было известно договорному контрагенту уже в момент принятия на себя договорных обязанностей. Поэтому и в общей характеристике непреодолимой силы речь должна идти не просто о непредотвратимых обстоятельствах, а об условиях, не предотвратимых для данного лица хозяйственно доступными для него средствами.

Перейдем теперь к случаям причинения вреда непреодолимой силой посредством действия человека. И здесь непреодолимая сила может выступать в качестве внешнего обстоятельства по отношению к данной деятельности. Типичным примером непреодолимой силы подобного рода могут служить некоторые случаи общих аварий на морском транспорте. Морская арбитражная комиссия указала по одному из рассмотренных ею дел, что «для признания наличия опасности для севшего на мель судна достаточно, чтобы судно не могло сняться с мели собственными силами, в особенности, когда судно село на мель в неблагоприятной для него обстановке (среди подводных скал, в условиях неблагоприятной погоды, на твердый грунт и пр.)».[454] Неблагоприятная обстановка, вынудившая капитана судна принять срочные меры к его спасению (например, выбросить часть груза), и является непреодолимой силой, обусловливающей совершение действий, которыми причиняются убытки при подобного рода общей аварии. Таким образом, и в этих случаях дело ограничивается только такими внешними обстоятельствами, которые, приобретая качество непреодолимой силы, причиняют вред не сами по себе, а посредством вынуждаемых ими определенных действий человека.

Однако, в отличие от бездействия, действие характеризуется еще и тем, что оно само может порождать обстоятельства, обладающие качеством непреодолимой силы, и потому непреодолимая сила выступает здесь уже в виде внутреннего для данной деятельности момента. Так, многомоторный самолет, пропеллеры которого вращаются в одном и том же, обычно в правом, направлении, имеет тенденцию разворота вправо, что немедленно приводило бы к аварии, если бы пилот не совершал взлет в противоположном, в левом, направлении. Но угол взлета, который вместе с соответствующим расположением киля самолета парализует тенденцию разворота вправо, точно определить до недавнего времени, пока не был изобретен специальный прибор, было невозможно. Он определялся лишь чутьем летчика. Отсюда – известная возможность аварий при взлете, устранить которую полностью можно только при условии полного устранения тенденции разворота самолета вправо. Поскольку же такая тенденция до изобретения упомянутого прибора полностью не устранялась, она и представляла собой непреодолимую силу.[455]

Вследствие того что непреодолимая сила в ряде случаев является не внешним, а внутренним обстоятельством по отношению к деятельности, причиняющей вред, недопустимо превращение внешнего происхождения непреодолимой силы в общий для нее признак. Во всем остальном непреодолимая сила, причиняющая посредством действий человека, ничем не отличается от непреодолимой силы при бездействии. Сообразно с этим непреодолимая сила может быть охарактеризована как такое внешнее или внутреннее по отношению к причинившей вред деятельности событие, которое, будучи чрезвычайным по своему характеру, непредотвратимо хозяйственно доступными для данного лица средствами. В тех случаях, когда непреодолимая сила причиняет посредством действия или бездействия обязанного лица, она, в соответствии с указаниями закона, исключает ответственность, несмотря на наличие причинной связи между поведением данного лица и наступившим результатом, а также несмотря на то, что закон не связывает ответственность за вред, причиненный определенной деятельностью, с виною причинителя.

4

Мы рассмотрели вопрос об ответственности за случай, ограничиваясь при этом лишь такими законодательными нормами, которые содержат в себе прямые на этот счет указания. Всякие попытки расширить пределы ответственности за случай с отступлением от прямых указаний закона должны быть решительно отвергнуты как противоречащие основным принципам ответственности по советскому гражданскому праву.

Одна из этих попыток, относящаяся к ответственности родителей за вред, причиненный их малолетними детьми, была уже подвергнута нами критическому анализу (см. § 5 настоящей главы).

Второй попыткой того же рода следует признать утверждение Л. А. Лунца, будто ответственность независимо от вины договорного контрагента предусмотрена п. 1 ст. 119 ГК.[456] Текст названной статьи оснований для такого вывода не дает, так как в ст. 119 ГК говорится: «Невозможность исполнения не освобождает должника от ответственности… если предмет обязательства определен родовыми признаками и доставление имущества того же рода не стало объективно невозможным». Слова «доставление имущества того же рода не стало объективно невозможным» в сочетании с мыслью о том, что «род никогда не погибает», являются, собственно, единственным основанием для вывода, к которому пришел Л. А. Лунц, так как и сам он впоследствии стремится к максимальному ограничению сферы практического применения сформулированного им вывода. Но все же и в таких пределах предлагаемое Л. А. Лунцем толкование п. 1 ст. 119 ГК не является обоснованным. Действительно, можно ли утверждать, что в наших социалистических условиях лишь полное отсутствие вещей данного рода в обороте создает объективную невозможность исполнения?[457] Ошибочность такого утверждения в его применении к средствам производства бесспорна, ибо, не будучи товарами, последние, хотя и находятся в сфере социалистического гражданского оборота, изъяты из так называемого свободного обращения, потому ссылка на объективную невозможность предоставления средств производства не требует доказывания их изъятия из оборота, а предполагает лишь выяснение плановых возможностей данного конкретного контрагента. Но и в применении к потребительским продуктам несмотря на то, что, будучи товарами, они продаются любым покупателям, рассматриваемое положение не выдерживает критики, так как производство этих продуктов тоже планируется, а потому и здесь решающее значение приобретают плановые возможности договорного контрагента, а не изъятие из оборота в его абстрактном виде. Поэтому, как уже отмечалось (см. § 2 гл. 3), принцип вины практически сохраняет свое действие также и в правиле п. 1 ст. 119 ГК, если, разумеется, содержание последнего будет подвергаться толкованию с учетом реальных отношений, складывающихся в социалистическом гражданском обороте.

Третья попытка расширения ответственности за пределы вины правонарушителя предпринимается некоторыми авторами при исследовании правил об ответственности за вред, причиненный актами власти (ст. 407 ГК). Наиболее прямолинейно этот взгляд выражен в работах Е. А. Флейшиц, которая прямо указывает, что ст. 407 ГК, определяя порядок возмещения вреда, причиненного актами власти, так же, как и ст. 404 ГК, устанавливает ответственность без вины.[458] Того же, по существу, мнения придерживается и Т. С. Хаскина, ибо, говоря о вине как о необходимом условии ответственности по ст. 407 ГК, она тут же добавляет, что невиновное причинение вреда актами власти якобы вообще исключено, поскольку должностное лицо «не только может, но обязано знать советские законы, законный порядок