Любовные и другие приключения Джакомо Казановы, рассказанные им самим - Джакомо Казанова

– Весьма рад вас видеть, мадемуазель. Что в этом свертке?

– Вещи нашей работы. Посмотрите, здесь вышитые перчатки.

– Они очень хороши, особливо вышивка. И сколько стоит ваш товар?

– А вы торгуетесь?

– Всегда и подолгу.

Они немного пошептались, потом кузина взяла перо и, посчитав, сказала:

– Сударь, все это стоит двести десять ливров.

– Вот девять луидоров. Вы должны мне шесть франков.

– Но вы же говорили, что имеете обыкновение торговаться!

– Вы напрасно мне поверили.

Она покраснела и подала мне сдачу. Закончив бритье и причесывание, Роза и Манон совершенно непринужденно расцеловали меня, а когда я обратился за тем же к кузине, она поцеловала меня в губы так, что не могло оставаться никаких сомнений – при первой же возможности она будет моею. Манон и кузина вышли, и мы остались вдвоем с Розой, которая должна была одеть меня. Я предпринял наступление, но, встретив чрезмерно упорную оборону, закончил просьбой простить меня и обещанием никогда больше не повторять этого. Когда мой туалет был окончен, я подарил ей луидор и отпустил с благодарностью.

Оставшись один, я заперся и приступил к составлению гороскопа, обещанного мною мадам Морэн. Восемь страниц я с легкостью заполнил ученой чепухой и особенно распространялся о том, что уже произошло с ее дочерью, поскольку во время вчерашней беседы мне удалось получить некоторые о том сведения. Остальное было написано согласно вероятности и пересыпано многочисленными «если», которые и составляют всю науку астрологов, как помешанных на этом, так и откровенных обманщиков.

Я с тщательностью перечел свое произведение и нашел его блестящим. Занятия каббалистикой не прошли даром и выработали во мне нужную легкость.

Сразу же после полудня приехали гости, и в час мы сели за стол. Никогда еще не видел я столь роскошного и изысканного обеда. Консьерж оказался таким человеком, которого надобно сдерживать, а не подгонять. Мадам Морэн с большой любезностью обращалась к знакомым ей девицам, а Дюк стоял за ее стулом, одетый не менее пышно, чем королевский камергер. К концу обеда мадемуазель Роман поздравила меня с тем, что в этом прекрасном доме мне служат три грации[159], и я имел случай похвалить их талант, в доказательство чего принес вышитые ими перчатки, которыми она искренне восхитилась. Я не упустил случая и тут же попросил у тетушки разрешения предложить в подарок по дюжине перчаток для каждой из ее девиц. Затем я представил гороскоп, и г-н Морэн прочел его. Хотя он и не проникся доверием к моему предсказанию, но вынужден был признать, что все выведено из расположения планет ко времени рождения его дочери. Мы два часа говорили об астрономии, а еще два занимались игрой в квадриль, после чего спустились прогуляться в сад, где все были достаточно учтивы, чтобы оставить мне полную свободу для беседы с очаровательной Роман.

Наш разговор, а вернее, мой монолог вращался лишь вокруг того глубокого впечатления, которое произвела на меня ее красота, а также чистоты моих намерений и глубокой потребности быть любимым, дабы не оставаться до могилы несчастнейшим из людей.

«Сударь, – произнесла она наконец, – не скрою, если Небу угодно будет дать мне мужа, я хотела бы видеть его похожим на вас». Воспламененный сим наивным признанием, я схватил ее руку и покрыл страстными поцелуями. Я с горячностью сказал, что, надеюсь, она не оставит меня томиться в неопределенности. Она обернулась, ища взглядом свою тетушку. Уже темнело, и, очевидно, ей было неспокойно из-за того, что могло произойти. С нежной настойчивостью увлекала она меня к остальному обществу. Когда все собрались, мы перешли в салон, и для развлечения я составил небольшой банк фараона. Мадам Морэн дала дочке и племяннице немного денег, а Вальанглар столь ловко повел игру, что, когда мы пошли ужинать, каждая из трех дам выиграла два-три луидора.

За столом мы просидели до полуночи. Из-за холодного ветра с Альп я не мог настаивать на предполагавшейся мною ночной прогулке по саду. Мадам Морэн наговорила мне тысячу благодарностей, и я расцеловал всех дам с подобающей благоприятностью.

Услышав на кухне пение, я из любопытства зашел туда и увидел Дюка в парадном костюме и совершенно пьяного. Заметив меня, он попытался встать, но потерял равновесие и свалился под стол, где тут же оставил избыток своей несдержанности. Его пришлось отнести в постель.

Наутро ко мне явилась Роза за плиткой шоколада и сказала, что Дюк совсем болен. Она подала шкатулку, и, вручая ей шоколад, я взял ее за руку так, что она ощутила мои чувства. Сочтя себя оскорбленной, она вырвалась и убежала. Через минуту вошла Манон, якобы для того, чтобы показать разорванную во время вчерашних любезностей манжету, и спросила, не требуется ли починка. Я хотел поцеловать у нее руку, но она предупредила меня и подставила свои пылающие губы. Все-таки я не отпустил ее руку, и вскоре она стала действовать ею, но тут как раз вошла кузина. Манон сделала вид, что ждет моего ответа, и я попросил ее зачинить манжету. На этом ей оставалось лишь удалиться.

Выведенный из равновесия этой двойной неудачей, я надеялся, что кузина вознаградит меня, поскольку вчерашний поцелуй был красноречивым к тому залогом. Я попросил ее подать мне платок и, взяв за руку, нежно привлек к себе. Губы ее соединились с моими, а рука, оставленная моему произволу, с покорностью ягненка сразу же пришла в движение. Но, увы, появление злополучной Розы, принесшей шоколад, заставило меня возвратиться к благопристойности. Я был в ярости и показал Розе свое неудовольствие, вполне ею заслуженное, поскольку лишь четверть часа назад она отвергла меня самым недвусмысленным образом. Шоколад показался мне дурно приготовленным, хотя на самом деле был отменно хорош. К тому же я нашел, что она неловко подает его, а когда встал, то не пожелал бриться у нее и произвел сие действо собственноручно, чем крайне ее обидел. Затем Манон причесала меня.

Когда она заканчивала мой туалет, вошел Вальанглар. Сей честнейший офицер, обладавший изрядным умом, хотя и верил в астрологию и прочие мистические науки, выразил сочувствие моему печальному виду и сказал, что если это происходит по причине моих намерений в отношении мадемуазель Роман, то лучше всего отказаться от них, поскольку единственной возможностью остается лишь законное супружество. Я отвечал ему,