Любовные и другие приключения Джакомо Казановы, рассказанные им самим - Джакомо Казанова

– Я уже утомился, но, если ты обещаешь не капризничать, я приглашу тебя на менуэт.

– А чего вы хотите?

– Когда твоя сестра и кузина будут заняты контрдансом, поднимись ко мне в спальню, но не зажигай свет.

– И вы обещаете танцевать со мной?

– Клянусь.

Она оказалась страстной и совершенно успокоила меня. Дабы сдержать слово, я дождался финального менуэта для Розы, не желая обидеть остальных, которым обязан такой же благодарностью.

С наступлением утра дамы стали разъезжаться, и, усадив семейство Морэн в свою карету, я сказал им, что если они соблаговолят провести у меня завтра целый день, то получат заказанный гороскоп.

Затем я пошел поблагодарить честнейшего консьержа и увидел всех трех нимф, наполнявших карманы сладостями. Отец сказал им, что в присутствии хозяина можно красть без зазрения совести, и я также поощрил их сделать себе обширные запасы. Потом я отправился спать, заказав обед на шесть часов.

Пробудившись в полдень и чувствуя себя свежим и отдохнувшим, принялся я за гороскоп и решил предсказать очаровательной Роман, что счастье ждет ее в Париже и она станет возлюбленной короля. Но для этого нужно, чтобы он увидел ее, пока ей не исполнилось восемнадцать лет. Дабы придать более веса своему пророчеству, я описал еще всякие удивительные события, которые случились с ней до сих пор и о которых я узнал как бы невзначай между прочими разговорами от нее самой и от ее тетки.

Воспользовавшись «Эфемеридами»[161] и еще одной книжкой по астрологии, я за шесть часов сочинил и переписал гороскоп мадемуазель Роман. Он получился столь правдоподобен, что поразил даже г-на Морэна, не говоря уже про обеих дам и Вальанглара.

Я надеялся, что меня попросят отвезти сию живую драгоценность в Париж, и был готов оказать им эту услугу. Я рассчитывал если не по любви, то уж из благодарности добиться удовлетворения своих желаний.

На другой день в полдень появилось семейство Морэн вместе с племянницей. Оставшийся до обеда час прошел в чтении гороскопа. Невозможно описать возбуждение, представившееся моему взору. Очаровательная Роман оставалась совершенно серьезной и, словно не решив, есть ли у нее собственное мнение, не произносила ни слова. Г-н Морэн, посматривавший на меня время от времени, не отважился рассмеяться. Мадам Морэн казалась пораженной словно чудом и, не обнаружив в предсказании ничего преувеличенного, принялась рассуждать, что ее племянница, уж конечно, достойнее этой фанатички Ментэнон сделаться супругой или возлюбленной монарха. «Если она не отправится в Париж, гороскоп нельзя будет обвинить в обмане. Но как устроить эту поездку? Препятствия почти непреодолимы, и значит, все пойдет прахом». Я предоставил гостям обсуждать сей предмет, а потом мы сели за стол.

Первоначально царило молчание, за которым последовали разговоры о тысяче безделок, как это бывает в любом обществе. Наконец беседа опять перешла на предмет, занимавший все умы.

– Согласно гороскопу, – сказала тетушка, – король полюбит мою племянницу, когда ей будет восемнадцать лет. Она уже приближается к этому возрасту. Как тут быть? И где взять сто луидоров, необходимых для поездки? А попав в Париж, не явится же она к королю со словами: «Вот и я, государь». И с кем ей ехать? Уж во всяком случае не со мной.

– С моей тетушкой Роман, – ответила сама девица, покраснев до белков глаз, чем вызвала смех всех присутствующих.

– Если вы поедете в Париж, – обратился я к ней, – там никому нельзя говорить о гороскопе.

– Поверьте, у меня не будет к этому даже возможности и все останется лишь прекрасным сном. Я никогда не увижу ни Парижа, ни тем более Людовика Пятнадцатого.

Я поднялся, достал из шкатулки сверток со ста пятьюдесятью луидорами и вложил ей в руку, сказав, что это конфеты. Она сразу же обратила внимание на его тяжесть и открыла обертку. Лежавшие там пятьдесят дублонов[162] она сочла за медали.

– Они золотые, – объяснил Вальанглар.

– И ювелир даст тебе за них сто пятьдесят луидоров, – добавила мадам Морэн.

– Прошу вас, мадемуазель, примите их. Вы лишь напишете мне обязательство вернуть долг, когда вам это не будет составлять никакого труда.

Я был уверен, что она откажется, хотя в противном случае и получил бы истинное удовольствие.

Мы вышли прогуляться по саду. Вальанглар и мадам Морэн опять заговорили о гороскопе, я же отстал от них вместе с мадемуазель Роман.

– Скажите, прошу вас, – обратилась она ко мне, когда вокруг никого не было, – ведь это похоже на шутку?

– Напротив, все совершенно серьезно и зависит только от одного «если» – если вы не поедете в Париж, ничего не получится.

– Значит, вы убеждены в этом, иначе зачем было бы отдавать пятьдесят медалей?

– Мадемуазель, осчастливьте меня и примите их здесь, втайне от всех.

– Весьма признательна вам, но это невозможно. И почему вы отдаете мне такие деньги?

– Ради удовольствия помочь вашему счастью и в надежде, что вы позволите любить вас.

– Если вы действительно меня любите, зачем бы мне противиться этому? Вам нет надобности покупать мое согласие, а мне для счастья совсем не обязателен король Франции. Если бы вы знали, чем ограничиваются все мои желания!

– Скажите, чем же?

– Найти нежного мужа, достаточно состоятельного, чтобы не нуждаться в самом необходимом.

– А если вы не полюбите его?

– Но как можно не полюбить нежного и благородного человека?

– Я вижу, вы совсем не знаете любви.

– Это правда. Любовь, заставляющая терять голову, мне незнакома. Вы утверждаете, что, встретив меня, король воспылает чувствами, но именно это и кажется мне химерическим в моем гороскопе. Вполне вероятно, я не покажусь ему безобразной, но вряд ли он пойдет дальше этого.

– Сядем. Представьте, король оценит вас, как я, и тогда дело сделано.

– Но что вы находите во мне по сравнению со всеми остальными особами моего возраста? Возможно, я произвела на вас впечатление, но это не значит, что то же будет и с королем. И если вы любите меня, то зачем искать повелителя Франции?

– Лишь потому, что я не могу предложить достойной вас жизни.

– Это противоречит очевидности.

– И к тому же вы не любите меня.

– Если бы я стала вашей женой, то любила бы вас нежно и безраздельно. И смогла бы отвечать на ваши поцелуи, что сейчас запрещает мне мой долг.

– Позвольте прийти к вам завтра рано утром и позавтракать около вашей постели.

– Ах, сударь, и не думайте об этом. Я сплю со своей тетушкой и всегда встаю раньше ее. Но уберите же вашу руку.