"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

это нужно? — все так же шепотом спросил мистер Лоуренс. — Ты думаешь, ей будет от этого легче? И вообще, разве ей важно, откуда возьмутся деньги? Какими путями они придут к ней? Единственное, что важно — это то, что ее мужа нет, и он никогда не даст своей семье ни цента.

Мистер Лоуренс вышел на середину кабинета.

— Ну, хорошо, — сказал он. — Я думаю, можно договориться.

Он пристально посмотрел на Саманту.

— Надеюсь, ты будешь согласна, если мы предложим треть суммы мистеру Кэпвеллу, если он согласится участвовать в этом деле?

Саманта непонимающе посмотрела на мистера Лоуренса.

— Да, да, ты не ослышалась — треть суммы. Потому что, если он не даст нужных показаний, эта сумма станет в десять раз меньше.

Саманта вскрикнула, но тут же, прикрыв рот рукой, посмотрела на бесстрастного Мейсона Кэпвелла.

— Я заинтересован в большей сумме, — пожал плечами мистер Лоуренс, — ведь я тоже работаю от процента. И я хочу, точно так же, как вы здесь присутствующие, получить максимальные деньги. Может быть, я кажусь вам ужасным, тогда извините. Хотя, к черту, какие извинения, сейчас девяностые годы, Америка, никто ни за что не должен извиняться.

— По–моему, это не очень прилично, — заметил Мейсон.

— Это не моя прихоть, — возразил мистер Лоуренс, — это всего лишь закон. Каждая капля крови, каждая минута страха оплачивается, компенсируется и очень большим долларом. Моя обязанность — сделать так, чтобы этот доллар был побольше, повесомее для всех нас: для вас, мистер Кэпвелл, для тебя, Саманта, и для меня.

Адвокат похлопал себя по карману и улыбнулся. Мейсон, не отрывая взгляда, смотрел на улицу.

— Ведь вы долго падали с мистером Гордоном? — спросил адвокат, — и у вас было много страшных мгновений. Вот я и хочу, чтобы за каждое из них вам заплатили. Надеюсь, вы ничего не имеете против того, чтобы его вдова и сын получили приличную компенсацию.

— Я смотрю, — медленно проговорил Мейсон, — вы ждете от меня, чтобы я сказал, что мистер Гордон сам специально сделал вдовой свою жену и сиротою своего сына. Если нужно, я скажу и это, если тут в этом кабинете никого не интересует правда.

— Ну, не нужно так, мистер Кэпвелл, — начал адвокат.

— Нет, я еще скажу, что его разнесло на кусочки, что я весь был перепачкан его кровью.

Саманта с ужасом смотрела на Мейсона, она не понимала, что происходит.

Она ожидала, что этот разговор будет полон участия к ней, к ее судьбе, а тут Мейсон пытается добиться какой‑то правды.

Но ведь правда, страшная правда в том, что ее муж погиб, и она осталась одна без средств к существованию.

Так какая разница, что ему придется говорить? В конце концов, деньги получит и он, к тому же мистер Лоуренс предлагает ему треть от суммы, причитающейся Гордону.

И как он не понимает, что эти деньги пойдут не только ей, но и ее сыну, сыну Ричарда Гордона.

— Я вижу, мы сегодня не договоримся. Думаю, стоит встретиться завтра.

— Меня тут неправильно поняли, — сказал Мейсон, — я готов признать все, что угодно, лишь бы это пошло на пользу тебе, Саманта, и на пользу твоему сыну. Но я думаю, между собой мы можем поговорить откровенно без всяких юридических ухищрений.

— Я думаю дальше говорить нет смысла, — мистер Лоуренс поднялся из‑за стола, но его опередила Саманта.

Она подбежала к Мейсону и заглянула в глаза.

— Ты стыдишься меня, Мейсон, да? Ты стыдишься моего поведения?

Мейсон молча глядел на женщину.

— Мейсон, ты думаешь, это постыдно — требовать деньги за смерть своего мужа? Ты думаешь — это поступок недостойный меня? А как поступают тысячи других? Как бы поступил сам Ричард, если бы оказался на моем месте? Думаешь, он не требовал бы компенсации за мою смерть? Или если бы получилось наоборот, если бы ты, Мейсон, погиб, а он бы остался жив, думаешь, он бы не боролся за деньги для твоих родственников?

— Моим родственникам ничего не нужно от меня, — заметил Мейсон.

— Но подумай, — настаивала женщина, — если бы у тебя была жена, были дети, то Ричард бы сделал все возможное, он бы вытащил из авиакомпании столько, сколько можно было бы вытащить. Он не оставил бы их в беде.

— Да, я знал Ричарда, — вставил мистер Лоуренс, — он бы боролся до конца, он бы смог добиться даже большей суммы, чем я. Деньги сами идут нам в руки. Ты что, хочешь наказать Саманту?

— Нет, он не хочет наказать меня, покачала головой Саманта, — он хочет наказать Дика за то, что тот погиб.

— Хорошо, — согласился Мейсон, — я скажу все, что нужно, все, чего вы от меня ни потребуете. И если не хотите, я не буду вам говорить правду, ведь никто не желает ее знать, даже Саманта.

— Если я ее узнаю, думаешь, мне станет легче? Думаешь, я не буду думать, что продала жизнь своего мужа за эти деньги? Думаешь, мой сын не будет думать каждый день, на какие средства он живет?

Мейсон неожиданно для всех широко улыбнулся. Мистер Лоуренс и Саманта прямо‑таки оторопели от этой какой‑то безумной улыбки.

Ее безумство было не в злобе, не в презрении, а в ее добродушии. Мейсон словно бы извинялся перед ними, но потом эта улыбка так же внезапно исчезла с его лица, как и появилась.

Он, не сказав ни слова на прощание, резко рванул дверь и побежал по коридору.

Мистер Лоуренс и Саманта переглянулись.

— Что с ним? — спросила женщина.

— Я и сам не понимаю, что с ним происходит. Ведь он опытный юрист, а начинает во время подготовки дела рассуждать о морали, о нравственности. А это, Саманта, не юридические категории. За такие рассуждения никто ничего не заплатит. Ты согласна со мной?

В глазах женщины были слезы. Она молча кивнула головой в знак согласия.

А Мейсон бежал по коридору, не обращая внимания на служащих кампании, снующих из кабинета в кабинет.

Все расступались перед ним, уступая дорогу, бегущему мужчине. Его черный плащ развевался, напоминая крылья раненой птицы.

Мейсон подбежал к лифту и, в последний момент, успел всунуть руку в уже закрывающиеся дверцы. Лифт распахнулся, Мейсон влетел в пустую кабину и нажал кнопку верхнего этажа.