Российский колокол № 2 (51) 2025 - Литературно-художественный журнал

И в каждый из этих дней на Сталинград беспрестанно сбрасывались сотни тысяч фугасных, осколочных и зажигательных бомб. Почти все деревянные здания в городе и во всех рабочих посёлках на окраинах сгорели дотла. От бушевавших зарев пожарищ ночами было светло как днём. Центр города был полностью уничтожен. Десятки тысяч жителей Сталинграда погибли. Но, несмотря на всё это, город продолжал жить, работать и бороться.

23

Город продолжал жить. Но как тяжёл, непосилен оказался сделанный им выбор. Сверху, с неба, на город летели вражеские самолёты, неся на железных крыльях с чёрными крестами смерть всему живому. Город видел, как за короткий миг уничтожается то, что создавалось, строилось годами и десятилетиями. Как враг пытается стереть его с лица земли. Улицы, дома полыхали огнём. В разрывах, под обломками, в огне и дыму гибло всё живое.

Страшные по своей интенсивности бомбёжки продолжались несколько дней подряд. С какой-то нечеловеческой пунктуальностью, точно по выверенному временному интервалу в небе над городом одни вражеские самолёты сменялись другими. Отбомбившись, самолёты улетали на аэродром, принимали новую партию смертоносного груза и снова летели к городу. И так, по заведённому кругу, продолжалось долго.

После того как многие дома были разрушены, сгорели или продолжали тлеть, жители этих погибших домов перебирались в выкопанные во дворах окопы, землянки и подвалы. Многие потом погибали там, заваленные землёй после очередных бомбардировок. Многие просто задохнулись в подвалах домов, прячась от бомбёжек.

Люди погибали.

И как неимоверно трудно оказалось городу спасать их жизни. После каждого взрыва ввысь – в небо – устремлялось всё больше и больше слабо мерцающих огоньков. Несмотря на все усилия города, очень много гибло светлячков. Ему казалось, что чуть ли не каждый житель города становится светлячком, так как в эти грозные минуты почти все излучали удивительные свет и тепло.

Город напрягал все силы, пытаясь спасать людей, закрывая их от прямого попадания осколков, сбивая людей с ног, если это помогало их спасти, направляя разрушенные стены в сторону, отводя падающие обломки зданий от людских тел.

Но как мало ему, оказывается, дано… Его сил было недостаточно, чтобы спасти всех или хотя бы многих. Он с болью видел, что, для того чтобы спасти одних, приходится жертвовать другими. И этот выбор был невыносим.

Яростные, небывалые атаки с неба, которые продолжались несколько нестерпимо долгих дней, начали стихать. Эти бомбардировки были акцией устрашения его защитников и жителей со стороны врагов города. Несколько дней подряд для этого враг планомерно разрушал город и убивал находившихся в нём людей.

До смерти напуганные огнём и разрывами люди устремлялись к реке. На берегу Волги и рядом с ним образовалось огромное скопление раненых, беженцев и уцелевших жителей, которые, спасаясь от огня, пытались переправиться через реку. Этим были блокированы и без того загруженные переправы. А немецкие самолёты развернули настоящую охоту за пароходами, катерами и лодками на переправе, расстреливая на бреющем полёте скопления людей на берегу.

Сейчас улицы разрушенного города пустели, чтобы совсем скоро превратить свои выгоревшие коробки зданий в опорные пункты и огневые точки защитников Сталинграда.

К городу всё ближе и ближе подходил враг. Он шёл уже по его, города, земле.

Защитники, сметаемые и теснимые кратно превосходящей силой противника, отступали всё ближе и ближе к границам города. Хотя он давно не ощущал этих границ. Вся огромная территория на подступах, занятая врагом, тоже была сейчас его частью.

И вот противоборствующие силы столкнулись в яростной схватке уже на городских улицах – начался первый штурм.

Части вермахта, пехотные дивизии 6-й армии Паулюса, усиленные батальонами штурмовых орудий, вышли к окраине города, западнее его центра, со стороны разъезда Разгуляевка и Опытной станции, в район высоты 112,5 и Авиагородка.

В первый день штурма одна группировка противника, наступая из района разъезда Разгуляевка, потеснила наши войска к посёлкам Баррикады и Красный Октябрь. Вторая группировка овладела станцией Садовая и вышла к западной окраине пригорода Минино. На улицах города, превращённых вражеской авиацией в развалины и труднопроходимые руины, по всей линии соприкосновения закипели жестокие бои. Враг привык, что раньше в основном города ему сдавали без боя. Но в Сталинграде части вермахта ожидал неприятный сюрприз: бойцы Красной армии вели яростную борьбу за каждую улицу, каждый дом, каждый этаж дома.

Многие из защитников города никогда раньше не были в нём и прибыли издалека.

Так, в траншеях и блиндажах в Дубовой балке с первого дня приняли бой и потом ещё четыре дня сопротивлялись почти полностью окружённые части 42-й отдельной стрелковой бригады. Затем они будут отходить по простреливаемой врагом долине реки Царицы и берегу Волги. Эта бригада была сформирована из сибиряков-алтайцев, пополнена моряками Северного флота. Никто из них не был жителем города, но, как и многие-многие другие, они прибыли для того, чтобы его защищать.

Город встретил их в начале сентября. Ещё когда они были за Волгой, на левом берегу, эти простые и мужественные люди тревожно всматривались в него через сплошную дымовую завесу и языки пламени, то затухающего, то вновь разгорающегося. А город всматривался в них, в своих защитников, стремящихся к нему. Бойцам казалось, что в таком дымящемся, горящем городе нет воздуха и жизни.

Они переправились через реку, и город принял их. Бойцы разместились среди сгоревших и продолжающих гореть зданий. Но главное – город принял их под сень своих деревьев, которые зелёной, а местами обгоревшей кроной сохранились лучше, чем многие строения, несмотря на бомбёжки, пожары и обстрелы. Эти деревья станут надёжными укрытиями для воинов. Сибиряки стояли здесь насмерть, несмотря на то что на них наступали отборные дивизии противника, включая танковую, а на отдельных участках у врага был десятикратный перевес сил. Подавить сопротивление бойцов врагу не удавалось четверо суток. От голода и усталости солдаты теряли силы, но продолжали и продолжали отбивать атаки врага, контратакуя и отбрасывая его. Когда поступил приказ на смену рубежа, бригада была уже полностью окружена. Им пришлось выбираться из окружения ночью, в полной темноте.

Колонной спускались они в глубокий, крутой овраг, неся на руках раненых и оружие. При этом враг был совсем рядом. Город знал, чувствовал, что немногие уцелевшие защитники будут потом вспоминать, как они шли этим топким водосточным оврагом. Шли на ощупь, держась друг за друга, в темноте, увязая в грязи, но стараясь идти беззвучно, тихо.

Овраг подходил к железной дороге, на насыпи патрулировали немцы, на углу улицы, на возвышении, стоял вражеский танк. Овраг продолжался под железной дорогой и насыпью. Под нею была проложена водосточная труба диаметром чуть более метра и длиной около двадцати метров. И это был единственный путь через линию фронта. По трубе раньше текли нечистоты, а им надо по ней проползти, протаскивая раненых, пулемёты и миномёты.

Выйдя из окружения обескровленной и малочисленной, эта бригада ещё более недели будет защищать центр города, находясь в полукольце превосходящих сил противника. Здесь окончательно растают силы бригады – из более чем пяти с половиной тысяч бойцов и командиров на левый берег Волги переправятся лишь тридцать пять человек.

И так же, как эти воины-сибиряки, тогда чувствовали, думали и поступали десятки и сотни тысяч других людей – защитников, прибывающих к городу с разных мест. Город видел, какой высокой ценой обеспечивалась его защита и свобода.

В самый первый день боёв на улицах города в воздухе полностью господствовали вражеские самолёты. С юго-запада к Ворошиловскому району, южнее реки Царицы, подходили части 4-й танковой армии Гота, отрезая 62-ю армию Чуйкова от 64-й армии Шумилова на участке пригород Минина – Купоросный – Парк культуры, на границе Кировского и Ворошиловского районов. Потом этот участок станет ареной жесточайших боёв, в которых 64-я армия будет пробиваться на север, то наступая, то откатываясь назад. Высоты на окраинах города были заняты вражескими корректировщиками огня. Город, так гордившийся тем, что он вытянут красивой дугой вдоль реки, лежал теперь перед неприятелем как на ладони.

Пытаясь спасти людей, город давно осознал одну вещь. В минуты ожесточённых