Высокоученый Куинь и другие забавные истории - Н. И. Никулин

Однажды, когда государь Страны Юга принимал вельмож, некий человек, прибывший в столицу из дальних краев, преподнес ему персик и сказал, что это персик долголетия: кто съест его, проживет долгие годы и не узнает смерти. Государь обрадовался, даже лицо просияло.

А Куинь, услышав эти слова, вышел вперед, схватил персик и тут же, в государевой зале, проглотил его на глазах у государя, у всех важных придворных чинов, военачальников и сиятельных вельмож.

Рассердился государь, тут же приказал отсечь Куиню голову. Куинь бросился на колени и запричитал:

— О величество, ваш подданный совершил дерзкий поступок и как невежа поистине достоин казни. Он не смеет молить о пощаде, а лишь взывает, о величество, к вашему великодушию: так соизвольте разрешить ему — пусть скажет слово, а потом уж примет смерть.

Государь разрешил.

— Уродился я трусом, — тихо начал Куинь. — Страшась смерти и желая себе долгой жизни, я схватил и съел этот персик долголетия. Думал, съем персик долголетия, проживу много лет. Однако не успел проглотить его, а уж смерть меня ждет. Пожалуй, персик этот скорее можно назвать персиком короткой жизни. Ваш подданный подумал: не достоин ли казни сначала тот, кто преподнес этот персик, а уж потом тот, кто съел его.

Услышал государь, рассмеялся, повелел помиловать Куиня.

Похищение государева кота

У государя был кот невиданной красоты, все дивились его чудесной трехцветной шерсти — был он белый с черными и рыжими пятнами. А государь целыми днями только холил да нежил своего любимого кота, давал ему вволю лакомиться мясом и рыбой. И еще велел посадить кота на золотую цепочку.

Для Куиня это было все равно что колючка в глазу. Изловчился он однажды, схватил государева любимца в охапку, унес и спрятал у себя в доме. Первым делом Куинь снял с кота золотую цепочку и привязал к столбу простой веревкой из сухих волокон банановой пальмы. Когда же настало время обедать, Куинь поставил перед самой мордой кота две чашки: в одной чашке дополна было вкусной жареной рыбы и мяса, дивный запах поднимался от нее, а в другой лежал только сухой вареный рис да пресные овощи. Облизнулся кот и потянулся к чашке с мясом и рыбой, но не тут-то было — Куинь схватил прут и начал кота охаживать.

Так с той поры и повелось. Постепенно государев кот привык, смирился со своей участью и, когда наступал обеденный час, уныло тащился к чашке с сухим рисом и овощами, а на чашку с роскошными яствами и взглянуть боялся. Теперь Куинь мог спустить кота с привязи и тот свободно гулял по улице, а нагулявшись, сам возвращался в дом.

Государь же после того, как потерялся его любимец, был обуян гневом и тоскою. Повелел он страже с усердием разыскивать кота по всему стольному граду. Прослышала стража — живет, мол, у почтенного Куиня в доме кот, точь-в-точь похожий на государева любимца. И было приказано Куиню явиться вместе с котом во дворец. Пришел Куинь, как ни в чем не бывало докладывает государю, что кот этот его, Куиня. Только государь ему не верит. Наконец Куинь говорит:

— В том дива нет, что коты друг на друга похожи, но вот повадки у них всегда разные. Государев кот привык лакомиться роскошными яствами с царского стола, а кот в доме простолюдина рад и кусочку вареной тыквы. Коль государь не верит, устроим искус: станет этот кот есть мясо да рыбу, значит он государев, а нет, значит — мой.

Согласился государь, устроили искус. Кот, покорный новому хозяину, послушно подошел к чашке с сухим рисом и овощами да как начал их уписывать да мурлыкать! Куинь в ладоши захлопал, засмеялся:

— Сразу видно: кот из дома бедняка!

Сказав так, Куинь схватил кота и вышел с поднятой головой из государева дворца.

Как Куинь свои книги просушивал

Пожаловался Куинь владетельному князю, что двор возле его дома тесен, даже просушить книги[23] негде. Просил Высокоученый князя закрыть на три дня рынок, потому что только там и хватит места, чтобы разложить его книги. Согласился князь. А народ, прослышав, что Высокоученый Куинь выставит на просушку свои книги, валом повалил к рынку. Но ни одной книги люди не увидели, видят только: расстелил Куинь циновку, улегся посреди рынка, живот оголил.

— Скажите, Высокоученый, — спросили его люди, — почему это вы лежите на солнцепеке посреди рынка?

— Книги сушу, чтобы плесень не заводилась, — отвечал Куинь.

— А где же книги-то?

Куинь провел рукой по голове, по животу, по всему телу:

— Во мне книги, здесь они, — отвечал он.

Почивающий на высочайших вершинах

Однажды Куинь явился во дворец и видит: владетельный князь сладко спит средь бела дня. Куинь начертал на стене большими знаками «почивающий на высочайших вершинах», а сам пошел домой.

Проснулся князь, увидел знаки на стене — тушь-то еще не просохла, — узнал руку Куиня, но значения слов не постиг. Спросил чиновных вельмож, те тоже ничего не поняли. Послали за Куинем. Тот живо все объяснил.

— Почивать значит соснуть, а кто заснул — тот захрапел. Высочайшие же вершины суть горы, а горы все равно что выпуклости, ну а коль кто про выпуклости заговорил, стало быть, вспомнил про женщин. Поэтому «почивать на вершинах» все равно что «захрапеть на женщинах».

Тут даже развратный князь понял, что Куинь над ним посмеялся, и так разгневался, что весь затрясся.

Насмешка над владетельной княгиней

Владетельная княгиня[24] была женщина красоты удивительной, да только не в меру спесива. Чуть что ей не по нраву — тотчас посылала она стражу наказать любого, кто ей перечит. Однажды пошел Высокоученый прогуляться, идет себе вразвалку, вдруг навстречу — паланкин владетельной княгини. Неподалеку же был пруд, заросший болотной ряской. Куинь поскорее спустился к пруду, стоит как ни в чем не бывало, ногой в пруду болтает. Заметила княгиня Высокоученого, спрашивает:

— Что вы там поделываете, уважаемый?

— Дома скучно, вот и жду, не приблудится ли сюда какая-нибудь дрянь.

Уразумела княгиня насмешку, даже уши у нее покраснели, убралась она поскорей восвояси.

Нежные ростки камня

Пожаловался владетельный князь Высокоученому Куиню, что заболел он какой-то странной неведомой болезнью: голода никогда не чувствует и, вкушая великолепные яства, не видит от них радости и наслаждения.

— О высокородный князь, а не доводилось ли вам кушать нежные ростки камня[25]? — спросил Куинь.

— Не доводилось, — ответствовал князь.

— Поистине невероятно! — вскричал Куинь. — Ведь ничего более вкусного нет в этом бренном мире, ничего более изумительного я не пробовал,