Два пути. Русская философия как литература. Русское искусство в постисторических контекстах - Евгений Викторович Барабанов

и святоотеческой традиции, но вносит в нее существенно новые элементы. В отличие от многих святых отцов Церкви, видевших главное проявление образа Божия или в уме, или в свободе человеческого духа, Несмелов утверждает, что реальным носителем образа Божия является не душа, не дух, не ум, взятые сами по себе, а целостная человеческая личность24. Именно в личности, как идеальном, сверхчувственном начале человеческого бытия, предметно осуществляется живой образ Бога (I, 256). При этом личность человека «является не зеркалом по отношению к Богу, а самим изображением Бога, и образ Божий в человеке не возникает под формой какого-нибудь явления сознания, а представляется самою человеческой личностью во всем объеме ее природного содержания, так что это содержание непосредственно открывает нам истинную природу Бога, каким Он существует в Себе Самом»(1, 270). Ведь человек потому только и существует в качестве личности, – пишет Несмелов, – что он изображает собою Безусловную Сущность и, наоборот, – он потому только и отображает в себе Безусловную Сущность, что он существует в качестве личности (I, 270). Эта динамическая концепция «образа Божия» в человеке удивительно сближает Несмелова с современным православным «богословием образа отвергающим идею «родственности» (συγγενικος) между природой тварной и нетварной25.

Углубленное истолкование природы человеческой личности как образа Божия позволило Несмелову создать оригинальное учение о Богопознании, которое современниками было названо «несмеловским доказательством бытия Божия». И действительно, исходя из факта человеческой природы, Несмелов убедительно показывает возникновение идеи Бога как необходимого условия личностного бытия человека. Идея Бога «дана человеку, но только она дана ему не откуда-нибудь совне, в качестве мысли о Боге, а предметнофактически осуществлена в нем природою его личности, как живого образа Бога. Если бы человеческая личность не была идеальной по отношению к реальным условиям ее собственного существования, человек и не мог бы иметь идеи Бога, и никакое откровение никогда бы не могло сообщить ему эту идею, потому что он не в состоянии был бы понять ее. И если бы человек не сознавал идеальной природы своей личности, то он и не мог бы иметь никакого сознания о реальном бытии Божества, и никакое сверхъестественное действие никогда бы не могло вложить в него это сознание, потому что своим человеческим сознанием он мог бы воспринимать только реальность чувственного мира и реальность себя самого, как физической части мира. Но человеческая личность реальна в бытии и идеальна по своей природе, и самым фактом своей реальной идеальности она непосредственно утверждает объективное существование Бога, как истинной Личности» (I, 256–257), Конечно, продолжает далее Несмелов, «мы не знаем и не можем знать, какою жизнью живет Бог, но мы достоверно знаем в познании себя самих, что Бог в Себе Самом есть живая самосущая Личность, Он не просто лишь кажется нам Личностью по субъективным свойствам нашего сознания и мышления, но таким Он реально открывается в нас и таким Он действительно существует независимо от нас, потому что Его бытие безусловное. Он существует, как безусловная Личность, и потому имеет в своей природе все действительные свойства личного бытия: и фактическое богатство всеведущего ума, и реальное могущество действительной свободы, и вечное достоинство единственной цели… В познании Бога как Личности мы имеем полное и совершенное знание о Нем, что Он есть по собственной природе Его, но при этом мы совершенно не знаем и не можем знать, как Он существует. Наша собственная личность живет только в условиях ограниченного существования, и всякая наша деятельность в своем содержании необходимо определяется содержанием различных условий жизни и потому неизбежно распадается на отдельные акты, и необходимо слагается в форму последовательного процесса жизни. Но Бог существует, как Безусловная Личность, и мы не можем перенести на Него условные формы нашей ограниченной деятельности» (I, 270–271).

В учении Несмелова о человеческой личности как о реальном отображении Бога в человеке – ключ ко всей его метафизике, к его истолкованию идеи спасения и искупления. Ведь противоречивая двойственность человеческого бытия есть не только факт жизни, но и свидетельство о виновности человека: «под влиянием злобно-разумной силы человек захотел сделаться богом… Он создал относительно себя необыкновенную иллюзию… Но уже одно то обстоятельство, что человек мог обольстить себя желанием божественной жизни, что он м о г не удовлетвориться своим действительным положением в мире и отвергнуть это положение, одно уже это обстоятельство само по себе доказывает, что человек не случайное порождение земли и не прирожденный раб природы26»… Нет, человек был создан как свободное творческое существо – в этом действительная природа его личности; но через грехопадение прародителей он «подчинил свой душевную жизнь механической причинности и тем самым ввел свой дух в общую цепь мировых вещей», стал «простою вещью мира», «человеком-вещью».

Но человек не только сам пал – он «извратил богоустановленный порядок бытия». Если раньше мир участвовал в жизненном служении людей Богу и вступал с Ним в живое общение через духовно-чувственную природу человек, то грехопадение уничтожило этот нормальный порядок мирового существования, подчинив закон свободы закону механической причинности. С падением людей все творение Божие «перестало соответствовать разумному основанию бытия» и «подчинилось суете» (Рим. 8, 20). Так, люди, созданные, чтобы просвещаться и светить на земле светом бесконечных Божиих совершенств, «уклонились от выполнения этой цели, потому что им захотелось осветить землю светом своего собственного величия, и они действительно осветили ее позором всех преступлений, какие только в состоянии были выдумать. Поэтому все они заключены под грехом и все подлежат осуждению (Рим. 3,9-12)27».

Решение Несмеловым вопроса о происхождении зла и грехопадении первых людей некоторым современникам «казанского метафизика» показалось недостаточно традиционным и убедительным. Отвечая критикам, В. И. Несмелов следующим образом сформулировал свое понимание проблемы: «Над решением вопроса о происхождении и сущности зла я с небольшими перерывами работал почти 14 лет… Еще на студенческой скамье, когда я занялся исследованием [этого] вопроса по творениям св. Григория Нисского, я уже вполне ясно видел, что наше богословское представление о падении первых людей находится в явном и решительном противоречии с церковно-библейским учением о начале греха. Церковно-библейское учение вполне определенно утверждает, что началом греха было преступление Божией заповеди, по богословскому же пониманию этого преступления, оно было не началом греха, а следствием греховного настроения первых людей, именно следствием их греховной гордости, их недоверия и даже враждебного отношения к Богу. Однако привычное уважение к авторитету богословской традиции и во мне тогда взяло все-таки верх над доводами моего критического мышления, и я в течение многих лет, и в первой моей ученой работе и в разработке второй моей