Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 1. «Наше дело правое», 1939–1945 - Андрей Константинович Сорокин

Москвы, таким образом, развернулось на 180 градусов. Еще недавно компартиям предписывалось «систематически разоблачать легенду об антифашистском характере войны со стороны Англии и Франции», «беспощадно разоблачать контрреволюционные планы английских и французских империалистов и их социал-демократических лакеев и вести борьбу против них»[895].

Докладная записка Г. М. Димитрова и Д. З. Мануильского В. М. Молотову и Г. М. Маленкову об ассигновании 200 тыс. долларов Исполкому Коминтерна. Утверждено постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) от 3 июля 1941 г.

2 июля 1941

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 166. Д. 660. Л. 86. Подписи — автографы В. М. Молотова, Г. М. Маленкова, Л. П. Берии, И. В. Сталина, Г. М. Димитрова, Д. З. Мануильского]

Сталин продолжит финансово поддерживать компартии. Так, 3 июля 1941 г. Политбюро примет решение «ассигновать ИККИ 200 000 долларов для оказания помощи зарубежным партиям». Тем же постановлением было решено «отпустить ИККИ один миллион американских долларов для оказания помощи ЦК компартии Китая»[896].

Развертывание антияпонской борьбы в Китае, с целью максимально ограничить возможности Японии развернуть широкую агрессию на континенте, становилось одной из важнейших политических задач, на достижение которой денег жалеть не приходилось. Куда более скептически смотрел Сталин на возможности организации широкомасштабной вооруженной борьбы в европейских странах. Когда 4 июля 1941 г. Димитров доложит Сталину о готовности болгарских коммунистов организовать восстание в Болгарии, Сталин ответит: «Никакого восстания сейчас. Разобьют рабочих. Пока мы не можем оказать никакой помощи. Попытка восстания будет провокацией»[897]. Возможности структур Коминтерна в этом отношении к тому моменту были действительно невелики. Диверсионная и партизанская сети, создававшиеся с 1926 г. на случай войны с СССР, после 1936 г., как мы видели выше, были разрушены во второй половине 1930-х в ходе чисток и Большого террора[898].

С течением времени Коминтерн и его проблемы все больше будут смещаться на периферию внимания Сталина, а встречи и разговоры с Димитровым станут все более редкими.

Долго вызревавшее решение Политбюро ЦК ВКП(б) о роспуске Коммунистического Интернационала от 21 мая 1943 г.[899] станет крупнейшим событием 1943 г. в сфере идеологии и практики коммунистического движения.

Видение высшим советским руководством будущего Коминтерна в ночь с 7 на 8 мая на встрече с руководителями Коминтерна Димитровым и Мануильским изложит Молотов. «Пришли к выводу, — запишет Димитров в своем дневнике, — что Коминтерн, как руковод[ящий] центр для компартий, при создавшихся условиях, является помехой самостоят[ельному] развитию компартий и выполнению их особых задач. Выработать документ о роспуске этого центра»[900]. Вечером 11 мая 1943 г. Сталин в присутствии Молотова принял Димитрова и Мануильского. На этой встрече был одобрен подготовленный ими проект постановления Президиума Исполкома Коминтерна. Перед проведением закрытого заседания президиума Сталин направит Димитрову указания: «1. Не торопитесь с этим делом. Представьте проект на обсуждение, дайте возможность членам президиума ИККИ подумать дня два-три и внести поправки. У него [Сталина] будут также некоторые поправки. 2. За границу проект пока не посылать. Решим после. 3. Не оставлять такого впечатления, что просто выгоняем руковод[ящих] иностран[ных] товарищей…» 13 мая на заседании Президиума ИККИ проект был обсужден и принят за основу, 17-го на повторном заседании утвердят поправки к нему. На заседании Политбюро 21 мая Сталин решит дать разъяснения о причинах роспуска Коминтерна. Главным мотивом роспуска им будет названа «невозможность руководить действиями компартий во всех странах мира из одного международного центра. Особенно теперь, в условиях войны, когда компартии в Германии, Италии и др. странах имеют задачи свергнуть свои правительства и проводить тактику пораженчества, а компартии СССР, Англии, Америки и др., наоборот, имеют задачи всемерно поддерживать свои правительства для скорейшего разгрома врага». «Мы переоценили свои силы, — скажет Сталин, — когда создавали КИ и думали, что сможем руководить движением во всех странах. Это была наша ошибка. Дальнейшее существование КИ — это будет дискредитация идеи Интернационала, чего мы не хотим. Есть и другой мотив для роспуска КИ, который не упоминается в постановлении. Это то, что компартии, входящие в КИ, лживо обвиняют[ся], что они являются якобы агентами иностранного государства, и это мешает их работе среди широких масс…»[901]

Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) по вопросу о роспуске Коммунистического Интернационала

21 мая 1943

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1368. Л. 213. Помета и правка — автограф И. В. Сталина]

В реальности важнейшая причина останется неназванной. Угроза коммунистической экспансии, воплощенная в организационных структурах Коминтерна, являлась серьезнейшим препятствием для развития взаимоотношений с союзниками по антигитлеровской коалиции.

Идея роспуска Коминтерна, судя по всему, начала вызревать у Сталина задолго до принятого решения. Впервые он озвучит ее в ночь с 20 на 21 апреля 1941 г. после концерта в Большом театре. Члены узкого круга советских руководителей «задержались [у Сталина] после концерта до 2 часов, — как запишет в своем дневнике Димитров. — Выпивали и за мое здоровье. По этому поводу И. В. сказал: у Д. в Коминтерне выходят партии (намекал на амер. партию). Это неплохо. Наоборот, следовало бы компартии сделать совершенно самостоятельными, а не секциями КИ. Они должны превратиться в национальные ком. партии, под разными названиями — рабочая партия, марксистская партия и т. д., название не важно. Важно, чтобы они внедрились в своем народе и концентрировались на своих собственных задачах… Когда таким образом компартии окрепнут, тогда снова восстановите международную их организацию. Интернационал был создан при Марксе в ожидании близкой междунар[одной] революции. Коминтерн был создан при Ленине также в такой период. Теперь на первый план выступают национальные задачи для каждой страны… Принадлежность компартий к Коминтерну в настоящих условиях облегчает преследования буржуазии против них и ее план их изолировать от масс собственной страны…»[902]

И в этом случае Сталин не скажет ни слова о том, что наличие Коминтерна, действовавшего до определенного предела публично, конечно, являлось постоянной и с течением времени все возрастающей помехой в развитии активности Советского Союза на международной арене. Претензии в адрес советского руководства по поводу вмешательства во внутренние дела других стран, высказанные или не высказанные прямо, существенно осложняли решение внешнеполитических задач.

Кроме того, Сталина не покидала уверенность в конечной победе над Германией. Контуры грядущего Сталин, вероятно, прорисовывал уже тогда. Несомненно, победа над Гитлером предполагала капитуляцию Германии, добиться которой можно было посредством военного разгрома. Военная кампания в Европе в этом сценарии оказывалась неминуемым этапом достижения победы над врагом. Красная армия становилась, таким образом, куда более важным инструментом продвижения к мировой революции, нежели Коминтерн. В том случае,