Еврейский мир. Сборник 1944 года - Коллектив авторов -- История

Насколько исключительной была тяга к эмиграции у евреев, можно заключить из следующих цифр: за первые 25 лет нынешнего столетия процент эмигрировавших в С.Ш. по отношению к числу населения каждой национальности в 1900 году составлял: у русских 0,6%, у румын 1,6%, у немцев 2,3%, у литовцев 6,4%, у поляков 8,7%, а у евреев целых 20,6% ! Это значит, что более чем одна пятая всего еврейского населения Европы 1900 года успела эмигрировать в течении 25-ти лет.

Как известно, в начале века евреи в России составляли всего 4,2% всего российского населения, а среди общего числа эмигрантов из России евреи составляли 40,7%.

Эта массовая еврейская эмиграция совпала с эпохой расцвета сионистской пропаганды в России и в Европе. И все же, весьма незначительная доля еврейской эмиграционной волны устремилась вначале в Палестину. Так, согласно сионистскому автору, между 1881 и 1914 годами, в Палестину прибыли всего 45000 еврейских эмигрантов; между 1919 и 1925 г.г. — 8300028), и только после 1925 г., отчасти в связи с введением ограничительных иммиграционных законов в Соед. Штатах и в других заокеанских странах, отчасти вследствие все растущих преследований евреев в Польше, а с 1933 г. в Германии, начинается массовая эмиграция в Палестину, где в настоящее время насчитывается свыше полумиллиона евреев (из них 73000 колонистов). Не надо забывать, что результат был достигнут, во-первых, благодаря самоотверженному идеализму пионерской молодежи «халуцим», во-вторых, благодаря значительному вложению частных и общественных капиталов, сумма которых со времени первой мировой войны и до 1942 года достигла 400 миллионов долларов29), и, наконец, благодаря мощной поддержке многочисленных политических, религиозных и культурных организаций сионистского толка, рассыпанных буквально по всему миру Если принять во внимание это колоссальное напряжение народной энергии и воли, приходится скорее удивляться сравнительной скромности достигнутых результатов в смысле размеров иммиграции. Это остается верным, даже если принять во внимание особые трудности, на которые натолкнулась еврейская эмиграция в Палестину, а именно враждебное отношение арабских вождей и не менее враждебное отношение английского министерства колоний.

Особенно очевидной становится скромность размеров палестинской иммиграции, если сравнить ее, например, с еврейской эмиграцией в Аргентину. За последние 50 лет еврейская община в Аргентине достигла населения в 400000 душ (из них 30000 колонистов). Правда, толчком к эмиграции в этом направлении послужила деятельность основанного бароном Гиршем Еврейского Колонизационного Общества (Е.К.О.), задачей которого и было поощрение еврейского земледелия в этой стране. Но все остальное население, помимо 30000 колонистов, прибыло туда, так сказать, «самотеком», без особых усилий со стороны еврейской общественности. То же случилось с эмиграцией в Канаду, Южную Африку и Австралию.

Что же касается территориализма, то, к сожалению, тут дальше бумажных проектов дело не пошло30). (Нельзя, конечно, создание автономной еврейской области в Биробиджане серьезно отнести за счет деятельности территориалистов).

Это течение еврейской общественной мысли попутно выдвинуло две идеи, которым суждено еще сыграть важную роль в дальнейшем развитии еврейской эмиграции, а именно идею распространения среди евреев ремесленного и земледельческого труда (идею, которая легла в основу создания ОРТ’а, любимого детища покойного Леонтия Моисеевича Брамсона), и, во-вторых, идею создания Еврейского Общественного Эмиграционного Банка, неосуществленную до сих пор, но имеющую безусловно большое будущее.

Возникает вопрос, почему же массовая еврейская эмиграция не пошла по руслу, намеченному еврейской общественной мыслью? Почему она так мало считалась с программами еврейских политических партий, и шла своим, на первый взгляд нелогичным, иррациональным путем? Виноваты в этом были, конечно, нееврейские народные массы, а скорее партийные теоретики наши, которые, не пытаясь вникнуть в глубокую социологическую сущность эмиграционного процесса вообще и у евреев в особенности, предписывали ему те или иные функции применительно к искусственно намеченной цели, но безотносительно к тому, могут ли эти функции быть выполнены без нарушения естественных, социологических законов, управляющих движениями человеческих масс.

Каковы же эти законы? Целая семья русско-еврейских ученых, а именно Михаил Александрович Кулишер и его два сына Евгений и Александр Михайловичи, посвятили себя изучению и формулированию этих законов31). В своей последней работе, Е. Кулишер излагает эти законы приблизительно так32):

«Как во всяком социальном феномене мы можем различить здесь (в области эмиграции) два основных типа мотивов. Эти мотивы либо «отталкивающего» (как, например, бегство евреев от Гитлера) или «притягательного» характера (устремление золотоискателей в Калифорнию). Но обе эти силы приводят к эмиграции только тогда, когда они достаточно могущественны, чтобы преодолеть естественное желание людей оставаться на месте. Эмиграция есть результат отталкивания и притяжения между двумя территориями. Главным фактором в этом «толкании» и «притяжении» является, конечно, фактор экономический. Люди идут туда, где условия существования лучше. Научно выражаясь, миграционное движение является результатом дифференциального давления населения. В конечном счете, эмиграция всегда идет из мест, где соотношение между средствами существования и количеством населения неудовлетворительны, в места, где оно уже сейчас или потенциально более благоприятное. Каковы бы ни был первоначальные мотивы для эмиграции, какова бы ни была судьба тех или иных групп эмигрантов в новой стране, они всегда оставляют страну с ограниченными экономическими возможностями и направляются в другую — с большими экономическими просторами.

Так, мараны оставляют Испанию, тогда в упадке, и направляются в цветущую Голландию. Гугеноты бегут из Франции, опустошенной войнами Людовика XIV, также в Голландию, тогда на вершине своего экономического развития. Английские диссиденты оставляют острова с их тогда весьма стесненной экономикой и направляются в Америку, страну неограниченных возможностей».

Продолжая эту серию примеров применительно к еврейской эмиграции, можно сказать, что совпадение «толкающих» факторов в России конца XIX и начала XX века (черта оседлости, политический гнет, погромы) с «притягивающими» факторами в Северной Америке (бешенный темп индустриализации, гражданские, политические и религиозные свободы) и привели к тому, что 82% всего эмигрировавшего еврейства устремилось именно в Америку, а не в Палестину, или какую-либо другую искусственно придуманную территорию.

Конечно, первая мировая война прерывает это движение, а в промежуточный период между двумя войнами положение еще более усложняется. Главный резервуар еврейской эмиграции — Россия, после октябрьской революции герметически закрывается. «Толкающие» факторы царской России сразу исчезают и все необходимые перестройки еврейского населения, его пролетаризация, переход к земледельческому труду и, наконец, опыт создания автономной территориальной единицы совершается внутри страны, путем внутреннего переселения, а не путем эмиграции во вне.

От 1917-го и до 1933 года место русского еврейства в области эмиграции занимает еврейство