Совращенный поселянин. Жизнь отца моего - Никола Ретиф де ла Бретонн

не осудят. Между тем законы природы, в силу коих этот необузданный мужчина совершил насилие, превосходны, полезны, необходимы. Согласись, что в них заключена дивная мудрость. Согласно этим законам, мужчина, увидев женщину, загорается вожделением, цель коего — сохранение рода; чем сильнее испытываемое им вожделение, тем он здоровее, тем легче подчиняется природе и т. д. Следовательно, все физические законы, заставившие мужчину совершить насилие над девушкой, хороши в глазах божества, но поступок, явившийся следствием этих законов, дурен; ибо из добра не всегда вытекает добро. И в самом деле, поскольку этот мужчина — существо социальное, законы Природы, сами по себе превосходные, привели ко злу, осуждаемому законами социальными, злу, всеми признаваемому, наказуемому обществом по его усмотрению, при условии, что воля общества известна каждому его члену.

Ну вот, друг мой, пожалуй, достаточно для одного письма. Возражения, которые ты пожелаешь высказать, отложим до нашей встречи. Добавлю только, что я не стал бы столь рьяно отучать тебя от предрассудков, не живи ты в стране, где можно преуспевать и быть счастливым, только освободившись от них. В деревне, вроде той, где ты родился, не так уж плохо придерживаться заблуждений, которые могут служить уздой для людей грубых и не способных избавиться от предвзятых мнений, если их предоставить самим себе. Но людей, живущих в городах, если только они не скоты, надобно просвещать с юных лет и прививать им здравую мораль из опасения, что глаза их раскроются сами собою, а в таких случаях люди теряют всякую узду, губят себя и причиняют немало вреда окружающим. Прощай, бедняга Эдмон; ты еще недостаточно знаешь своего друга, а если бы знал его и при этом уважал, то он обеспечил бы тебе все счастье, каким только может наслаждаться человек.

ПИСЬМО XCVIII

ОТ ГОСПОЖИ ПАРАНГОН К ЭДМОНУ

Приглашение неожиданное, однако мотивы его заслуживают одобрения

Почему кузен избегает меня после недостойного письма, которое он сам же осудил в минуту отрезвления, даже смею сказать, в минуту негодования? Что отделяет его от меня — стыд, который он испытывает теперь, или раскаяние о прошлом? Боюсь, что он способен только на первое, да и то ненадолго. Могла ли я думать, после случившегося, могла ли думать, что мне придется приглашать Вас и что невнимание ко мне изобличает Вас не менее, чем Ваши преступные преследования... Кузен, Вы можете окончательно погубить себя, и я боюсь, как бы Ваше падение не привело к плачевным последствиям... Эдмон, есть несчастье худшее, чем утрата состояния, чести, жизни, и именно такого несчастья я и опасаюсь для себя и для всех, кто мне дорог. Возвращайтесь, кузен, возвращайтесь ко мне! Я знаю, Вы любите беседовать со мною. Возвращайтесь; я хочу научить Вас наслаждаться добродетелью; мне кажется, что теперь я достаточно сильна, и мне уже нечего опасаться, ибо теперь я буду опираться не на хрупкую честь, которая не что иное, как гордыня, а черпать силы в источнике всяческого блага. Ах, кузен! После нашего прегрешения я стала углубляться в религию, от которой Вас хотят оттолкнуть, и обрела в ней утешения, которые только она одна и может дать. Ах, зачем не ведала я ее раньше! Надеюсь увидеть Вас сегодня вечером, надеюсь и прошу Вас.

ПИСЬМО XCIX

ОТ ТОЙ ЖЕ К ТОМУ ЖЕ

Она возражает и опровергает ложные рассуждения, заключающиеся в последнем письме Годэ

Приходится писать Вам, раз не удастся поговорить лично. Прочитайте, по крайней мере, мое письмо и не отдавайте, не распечатав его, Вашему совратителю. Заметьте, кузен, что когда он задумал нанести Вам решающие удары и до конца обнажить перед Вами свое безбожие, то он обратился к письму; как ни развращен этот меднолобый человек, он не мог бы, не краснея, высказать Вам то, что не побоялся изложить письменно. Да, как посмел он обратиться к столь прекрасной душе, как Ваша, дерзко замыслив вытравить из нее образ ее Создателя, ее Отца, ее Благодетеля! Нет, повторяю, как ни велика его дерзость, дерзость преступная, он еще не дошел до этого!

Но прежде чем опровергнуть его ложные принципы, позвольте мне провести сравнение его поведения с моим. Мы оба любим Вас, и Вы, конечно, не сочтете, что я наименее чуткая и наименее участливая из нас двоих. Между тем поведение наше совершенно различно. Моя дружба внушает мне желание, чтобы Вы относились к Божеству благоговейно, чтобы Вы любили, поклонялись Ему и блюли все Его святые заветы, которые суть выражение чистоты, справедливости и добра; моя дружба внушает мне желание, чтобы Вы были всегда великодушны, предупредительны, чтобы Вас любили только за Ваши благодеяния, услужливость и за все то, что делает человека приятным для окружающих; чтобы Вы были человеком умеренным, сдержанным, честным, богобоязненным и набожным, избегали всяких дурных и чересчур вольных поступков; словом, чтобы Вы неуклонно выполняли все обязанности по отношению к обществу. А чего требует, наоборот, дружба Вашего соблазнителя? Чтобы Вы порвали все узы, связывающие Вас с Богом, и не только с Богом, но и с людьми! Хороша же его цель, если для того, чтобы сделать из Вас то, что ему желательно, надобно вытравить из Вашего сердца всякое представление о долге и благопристойности!

Я неученая, но я люблю Вас, — не только в пределах этой жизни, но и в вечности, предуготованной нашим душам, и, не будь у меня иных подспорий, одна моя любовь дала бы мне силы при помощи лишь здравого смысла опровергнуть опасные софизмы Вашего коварного врага.

Я ничего не смыслю в его рассуждениях о физике, зато знаю, — ибо так подсказывает разум, — что Божество, будучи источником всего существующего, не только подчинило Вселенную тем общим законам, коими мы восхищаемся и по которым светила вращаются с величественной точностью, но также, несомненно, определило и отношения между отдельными индивидуумами, дабы среди них царила та же гармония, что и между великими творениями. Действительно, если обратить внимание в области физической на то, что Бог создал хрупкую мошку, которой суждено жить лишь несколько часов, столь же предусмотрительно, как и слона и самого человека, то не следует ли, — судя о неизвестном по известному, как предлагает Ваш мудрец (так же предложит и всякий разумный человек), — заключить из этого, что божество столь же тщательно определило моральные взаимоотношения между разумными существами, как и физические взаимодействия между Солнцем с его планетами и прочими небесными телами?[60] Но я чувствую, что моих скромных