Серго Орджоникидзе. Командарм советской промышленности - Илья Сергеевич Ратьковский

[Из открытых источников]

Были отклики на юбилей Орджоникидзе и из-за рубежа. «50-летие Орджоникидзе. Наркому тяжелой промышленности СССР Орджоникидзе 28-го октября исполнилось 50 лет. В этот день все советские газеты отвели 50-летию „выдающегося соратника великого Сталина“ (так озаглавлена передовая статья „Правды“) значительную часть своих номеров (в „Правде“ из 6 страниц — 5, в „Известиях“ — из 4 страниц — 3). Во всех газетах страница за страницей пестрят заголовками: „Богатырь революции“, „Наш сталинский нарком“, „Большевик“, „Любимый Серго“ (Серго — революционная кличка Орджоникидзе, его настоящее имя Григорий) и т. д. Статьи, стихи, воспоминания, приветствия, снимки — без конца. Едва ли найдется читатель, который одолеет такой поток дифирамбов. Даже сам Серго, пожалуй, не справится»[1076].

Согласно утвердившейся точке зрения в отечественной исторической науке, в день своего 50-летия (или накануне) Орджоникидзе в Кисловодске получил известие об аресте старшего брата Папулии (Павла) Орджоникидзе. Характерна, при обращении к более позднему следственному делу М. Д. Багирова (1895–1956), ссылка на эту датировку в исследовании О. В. Хлевнюка: «Так, секретарь ЦК КП Азербайджана М. Д. Багиров, давая в 1953 г. показания по делу Берии, рассказывал: „За несколько месяцев до своей смерти Серго Орджоникидзе посетил в последний раз Кисловодск. В этот раз он позвонил по телефону и попросил приехать к нему. Я выполнил эту просьбу Орджоникидзе и приехал в Кисловодск […] Орджоникидзе подробно расспрашивал меня о Берии и отзывался при этом о нем резко отрицательно. В частности, Орджоникидзе говорил, что не может поверить в виновность своего брата Папулии, арестованного в то время Берией“»[1077].

Следует сразу отметить, что это указание Хлевнюка носит дискуссионный характер, так как от Багирова на допросе старались получить компромат на Берию и поэтому данные следственные материалы не отличаются особой достоверностью. Отметим также еще действительную дату приезда Багирова к Орджоникидзе и вопросы, которые при встрече обсуждались. Приезд Багирова, вместе с начальником Азернефткомбината Слуцким, Серго отметил в письме к Сталину от 1 октября 1936 года, где писал, что визит был «на днях» и был связан с арестами 750 человек в Баку, а также с обсуждением в целом состояния нефтепромышленности в регионе. Про Папулию в письме Серго ничего не писал, да и не мог, учитывая дату приезда Багирова: до ареста Папулии еще было много недель. Хотя в этом же письме Орджоникидзе упомянул самоубийство жены Н. П. Глебова-Авилова[1078], которая повесилась в Ростове, оставив письмо на имя Сталина о невиновности мужа[1079]. Отметим и другой момент. Цитируя показания Багирова, Хлевнюк сократил текст письма, оставив без внимания его указание, что он приехал в Кисловодск, когда там отдыхал известный болгарский коммунист Г. Димитров. Отметим, что он отдыхал там с 21 сентября, включая и октябрьские дни[1080]. Очевидно, что данные сведения Багирова, на которые часто ссылаются при указании на арест Папулии, следует считать недостоверным.

Между тем в ряде работ четко говорится о дате ареста брата Серго. Например, Л. Лурье и Л. Маляров, авторы одной из биографий Берии, пишут: «23 октября 1936 года в Тбилиси арестовали старшего брата Серго Орджоникидзе — заместителя начальника Закавказской железной дороги Папулию Орджоникидзе»[1081]. При этом арест Папулии связывается не только с инициативой Берии, он часто трактуется как акт, направленный непосредственно против Орджоникидзе со стороны Сталина, что выглядит как минимум странным, так как свидетельств охлаждения его отношений со Сталиным в период отпуска Орджоникидзе нет.

Следует сразу уточнить ряд моментов. Во-первых, Серго и Папулия, хотя и были родные братья, но уже давно практически не поддерживали отношений. Об этом есть много свидетельств. С. Л. Берия указывал в своих воспоминаниях об отце: «Я хорошо знал Папулию Орджоникидзе, ибо мы жили в одном доме. Он всегда занимал видные посты, но был больше известен как кутила, охотник и вообще прожигатель жизни. Серго он иначе, как, извините, дерьмо, не называл. Социализм он ругал на чем свет стоит… Серго хорошо был осведомлен о буйствах Папулии. Он обижался на него и, приезжая в Тбилиси, демонстративно останавливался у нас. Возможно, с сегодняшней точки зрения Папулию сочли бы демократом, но в те времена поношение существующего строя не прощалось даже брату того, кто этот строй возводил и возглавлял…»[1082] О том, что Орджоникидзе демонстративно не разговаривал с братом в последние приезды в Тбилиси и жил в квартире Берии, часто говорили в интервью и потомки Папулии.

При этом Папулия давно был известен не только как чрезмерно вспыльчивый, но и болезненно самолюбивый человек. В связи с этим странной и не обоснованной выглядит характеристика Папулии, данная А. В. Антоновым-Овсеенко: «Наделенный богатым чувством юмора, всегда приветливый, открытый, добрый, Папулия был наставником юности Серго»[1083].

Серго пытался помочь Папулии ранее, но старший брат не принимал эту помощь и отказывался от многих должностных назначений, считая их для себя неприемлемыми. Сошлемся для примера на письмо Лаврентия Берии к Серго Орджоникидзе от 2 марта 1933 года: «Два слова о Папулии. Говорил с ним несколько раз, даже людей посылал к нему повлиять на него. Предлагал ему самостоятельную работу наркома легкой промышленности, наркома труда, Закжелдорстроя (строительство Черноморки, Джульфинки и пр.). Может быть, правда, с ним несколько угловато вышло, но так уж случилось. Уговаривал его долго, но ничего не помогало: отказывался от всякой работы, дулся, ругался и грозил объявить голодовку. Сегодня говорил с ним снова, договорился с жел[езной] дорогой (т. Розенцвейгом[1084]), и Папулия согласился работать нач[альником] отдела контроля и исполнения Зак[авказских] жел[езных]дорог.

Думаю, что вопрос этим самым исчерпан.

Ваш Лаврентий Берия.

2/III 33 г.»[1085].

Однако и это назначение оказалось недолгим. На заседании Политбюро от 1 августа 1933 года среди прочих вопросов обсуждался и вопрос о работе П. К. Орджоникидзе. В результате было принято решение освободить Папулию Орджоникидзе от работы на железной дороге в Закавказье[1086]. Отметим, что вопрос был решен в отсутствии его младшего брата, члена Политбюро Серго Орджоникидзе. Григорий Константинович в этот период находился в командировке. 1 августа он был в Сталинске (сейчас — Новокузнецк). На заседании присутствовали члены Политбюро Андреев, Ворошилов, Каганович, Калинин, Куйбышев, Молотов, Сталин; кандидат в члены ПБ Микоян и другие партийные деятели. Возможно, что это решение было принято после проверки образа жизни и деятельности ряда грузинских коммунистов после заявления о невозвращении в СССР представителя берлинского торгпредства К. Д. Какабадзе[1087]. Однако это освобождение от должности не привело к опале старшего брата Орджоникидзе. Уже в сентябре 1933 года Политбюро утвердило решение Заккрайкома ВКП(б) и ЦК КП(б) Грузии о назначении Папулии Орджоникидзе уполномоченным Наркомсвязи