Серго Орджоникидзе. Командарм советской промышленности - Илья Сергеевич Ратьковский

по Грузии[1088]. В дальнейшем Папулия Орджоникидзе последовательно занимал еще ряд ответственных должностей. При этом он продолжал вести себя по-прежнему, критикуя не только брата, Берию, но и Сталина. Арестовали его в 1937 году, когда он числился председателем Торговой палаты Грузинской ССР. Обстоятельства этого ареста до сих пор неясны.

Указанные выше свидетельства о том, что Орджоникидзе был подавлен арестом старшего брата, плохо сочетаются с описанием женой Орджоникидзе пребывания в Кисловодске, его частого веселого настроения. Арест брата Серго Орджоникидзе принял как закономерное явление, в какой-то степени даже с возможным воспитательным моментом. Именно так трактуют это родственники Папулии, опять-таки называя дату ареста 23 октября[1089].

Вместе с тем есть ряд указаний, что арест старшего брата Орджоникидзе произошел позднее, уже после возвращения Серго с семьей в Москву, — в начале ноября. Так, об этом упоминается в докладе Генерального прокурора СССР Р. А. Руденко в Президиум ЦК КПСС от 5 ноября 1953 года о деле П. К. Орджоникидзе: «При расследовании дела по обвинению Берии и других установлено, что, стремясь скомпрометировать С. Орджоникидзе, преступники расправлялись с членами его семьи, ложно обвиняя их в совершении контрреволюционных преступлений. В ноябре 1936 года Берия арестовал брата С. Орджоникидзе — Папулия Орджоникидзе. П. Орджоникидзе был обвинен в ведении контрреволюционных разговоров и сослан на срок пять лет»[1090]. Как видим из этого документа, арест Папулии произошел в ноябре 1936 года.

Есть и другие свидетельства более позднего ареста. «НКВД Грузии то и дело обращался к Берии с просьбой дать разрешение на арест Папулия (он… принадлежал к партийной номенклатуре). К просьбам прилагались стопки доносов, где цитировались антисоветские высказывания пьяного Папулия. Берия довольно долго отклонял эти просьбы. В конце концов, дело дошло до Москвы. Во время одного из приездов Берии на правительственную дачу в сентябре 36-го года Сталин спросил его: „Ты еще долго с этим хулиганом нянчиться собираешься? Папулию, я имею в виду, Папулию!“

„Да он не опасен, товарищ Сталин, — осторожно ответил Берия. — Болтает все только лишнее…“

„Болтунов — на мороз! — твердо сказал Сталин. — Слышал такую русскую поговорку?“

Но Берия и тогда не стал арестовывать Папулию… И только перед самым Новым годом, когда ему снова доставили из НКВД Грузии агентурные записи высказываний Папулии, где брата Серго он называл „дерьмом“, а Сталина — „усатой свиньей“, Берия, махнув рукой, сказал чекистам: „Делайте, что положено“»[1091]. Эти воспоминания не выглядят очень достоверными, но отметим в них указание на более поздний арест старшего брата Г. К. Орджоникидзе.

На наш взгляд, ноябрьская дата ареста Папулии более достоверна, а перенос ее на дату, близкую к юбилею Орджоникидзе, преследует цель драматизировать ситуацию, и именно поэтому последняя дата получила распространение в хрущевское десятилетие.

Немного забегая вперед, скажем, что и арест другого брата — Ивана Орджоникидзе также произошел в ноябре. «Валико (Иван) Орджоникидзе работал ревизором финансово-бюджетной инспекции в финансовом отделе Тбилисского Совета. В начале ноября 1936 г. один из его коллег написал в партком заявление, в котором обвинил Ивана Константиновича в разговорах о невиновности Папулии Орджоникидзе и в дружбе с троцкистами. Партком Тбилисского Совета дал доносу ход. Валико вызвали „на ковер“, и он не только подтвердил все, что было написано в заявлении, но добавил: „Папулия Орджоникидзе не мог работать против своего брата тов. Серго Орджоникидзе и вождя народа тов. Сталина, которого лично знает… нельзя допустить подобные обвинения в отношении Папулии Орджоникидзе, и это все неправда“. На возражения членов парткома Валико ответил: „Вы сами убедитесь в невиновности не только моего брата, но и других, которые будут освобождены в скором времени“. За подобную дерзость его исключили из группы сочувствующих ВКП(б) и сняли с работы. Тогда в дело вмешался Серго. В середине декабря он позвонил Берии и попросил о помощи. Берия, в свою очередь, проявил оперативность: поговорил с обвиняемым, запросил объяснительную у председателя Тбилисского Совета, и уже примерно через неделю Серго получил пакет, в котором было объяснительное письмо председателя Тбилисского Совета Ниорадзе и сопроводительная записка Берии. Берия писал: „Дорогой товарищ Серго! После вашего звонка я немедленно вызвал к себе Валико, и он рассказал мне историю своего увольнения, подтвердил примерно то, что изложено в прилагаемом при этом объяснении председателя Тбилисского Совета т. Ниорадзе. В тот же день Валико был восстановлен на работе. Ваш Л. Берия“»[1092]. Представляется возможным, что арестами братьев ни отпуск Орджоникидзе, ни его юбилей омрачены не были. Орджоникидзе уехал в Москву в конце октября и уже 31 октября был на приеме у Сталина[1093].

Москва: осень — зима 1936 года

«После возвращения в Москву Серго сразу же взялся за наркомовские дела», — указывала его жена[1094]. Был он задействован не только в Наркомате тяжелой промышленности. Отметим состоявшееся в кабинете Серго в эти дни совещание по вопросам самолетостроения. Участвовали в нем конструкторы Архангельский, Ильюшин, Поликарпов, Болховитинов и летчики Громов, Пионковский, Коккинаки. Совещание продолжалось более пяти часов, прерываясь на прием ряда делегаций в кабинете Орджоникидзе. Серго посетили представители инструментального завода, а позднее директор московского автозавода И. А. Лихачев, который сообщил, что во дворе стоят первые пять автомобилей ЗИС-101, и все спустились их смотреть и только после осмотра каждой из них вернулись обратно[1095].

Народный комиссар тяжелой промышленности СССР Г. К. Орджоникидзе (крайний справа) беседует с директором Автомобильного завода им. Сталина И. А. Лихачевым (крайний слева) во время осмотра новых автомобилей ЗИС-101

1936

[РГАСПИ. Ф. 85. Оп. 32. Д. 88]

Перечислим еще некоторые мероприятия с участием Серго, отраженные в публикациях «Правды». 4 ноября в 12 часов Орджоникидзе вместе с начальником Главстроя С. З. Гинзбургом прибыл на строительство станции метро «Киевский вокзал». Григорий Константинович посетил подземный вестибюль, осмотрел отделку станции, проверил ее качество. Затем Серго побывал на станции «Смоленская». В середине того же дня Орджоникидзе среди прочих членов правительства (Сталин, Каганович, Ворошилов, Чубарь, Микоян, Ежов, Литвинов, Крестинский, Розенгольц и др.) был приглашен председателем СНК СССР Молотовым на торжественный обед в Кремле по поводу приема председателя СМ МНР А. Амора[1096].

Пригласительный билет на Пленум 4 ноября 1936 года

[РГАСПИ. Ф. 85. Оп. 1. Д. 68. Л. 3]

Пригласительный билет на торжественный вечер 4 ноября

1936 года

[РГАСПИ. Ф. 85. Оп. 1. Д. 68. Л. 1]

В тот же день Серго был приглашен в 17 часов в Государственный Большой театр на торжественный пленум Октябрьского райкома Москвы с участием стахановцев и ударников