Воспоминания провинциального адвоката - Лев Филиппович Волькенштейн

class="p1">— Новолуние — новый нарождающийся свет. Заброшенное кладбище — покинутая смерть. Белый молодой голубок — знак чистой здоровой жизни. Отрывание головки голубя — жертва за больного. Знак на лбу невинной кровью — искупление. Не поймете меня, дорогой, да и объяснить не могу, и рассказать нельзя — ничего не выйдет. А судья если спросит, скажу как всегда: «Господь Бог наставляет меня, как помочь страждущему». Деньги Гуньковой принесу.

Отпустил ее.

Вошли Николай Иванович, о котором я упомянул выше, и попик, на вид тщедушный, маленький, облезлый, слезящиеся бесцветные глазки, обгрызенная косичка, испитое сморщенное лицо, весь какой-то потертый.

— За что меня судить будут, — сказал священник дребезжащим тенорком, — недоумеваю. Молюсь о болящих, читаю по покойникам, тем и живу. Ольга Петровна — моя благодетельница, она прощает мои слабости, дает мне угол, при ней кормлюсь. Лишен прихода «за слабость», не ропщу, искупаю грехи мои. Кто жалуется на меня, не знаю. Не грешен пред ней, ни в чем ее не завлекал, одна напраслина! О болящих и великий пастырь Иоанн Кронштадтский молится, и мне не возбранено. Молюсь, где люди требуют. Так и скажу судье.

Николай Иванович служит на хуторе Целиновой. Он пчеловод и огородник.

— Бываю в городе, обслуживаю Ольгу Петровну, когда надо. Никого не обманывал, корысти не имею и не знаю, за что меня судить будут. Служу у Целиновой более тридцати лет. Лечит Ольга Петровна многих людей, а иногда и таких людей, что рукой не достанешь, и все благодарны. А тут вон что вышло из-за обмана этой самой Гуньковой. Потому скрыла, подлая, что мужа ее уже залечили.

Наступил день суда. Противно было ехать на эту защиту. Никогда не испытывал такой неловкости. Пред судьей, милым Александром Васильевичем Скубой, придется предстать в такой защите. Утешался, что нет состава преступления, мошенничества, а о незаконном врачевании не скажу, конечно, ни слова.

Судья А. В. Скуба встретил меня радушно. Он уже знал, что защищаю Целинову, и стал подшучивать:

— Взаимные услуги, значит. Она вас травкой, а вы ее красноречием. Живу здесь лет двадцать, но не сподобился видеть ее, а слышал много. Уверен, что и моя благоверная, дама умная и, как знаете, с хорошим образованием, тоже бегает тайно к гадалке. Гипноз! Придется вам подождать, отпущу арестованных.

В камере были только судящиеся и свидетели. Дело не получило огласки. Мне легче стало.

Объявил судья о разборе дела Целиновой и других по обвинению в мошенничестве. Целинова казалась особенно большой в камере — небольшой комнате с низким потолком. В нарядном платье, в хорошей шубе и красивом кружеве на голове, Целинова имела чрезвычайно внушительный вид. Попик такой же, каким видел его, стал истово креститься. Сонный Николай Иванович внешне был весьма равнодушен и спокоен, точно не его будут судить. Потерпевшая Гунькова — бесцветная нестарая женщина. Свидетели — извозчик и азовец, опознавший больного на пристани.

Судья опросил обвиняемых, не признавших себя виновными. Я заявил о желании Целиновой возвратить 275 рублей, которые готовы немедленно внести Гуньковой.

Судья:

— Гунькова, вы слышали заявление Целиновой? Желаете получить 275 рублей?

Гунькова:

— Эти деньги проклятущие, пущай у гадалки на гроб останутся.

Судья:

— Вы тут не на базаре, а в суде, и я предлагаю вам говорить спокойно и не ругаться. Расскажите, как было дело.

Гунькова:

— Она мне совсем мужа спортила и обманула. Деньги взяла обманно, а я поверила, что она вылечит, и она обещалась, что мой муж будет такой, как Васильков, а теперь он совсем пропал. А эти ей помогали и тоже мошенники. Поп пьяный, ему запрещена служба, а он за водку шепчет свою там какую-то молитву, чтобы надурить голову. А тот драл голову голубю да держал мужа, чтобы он не сбежал, а он вырвался, спужался крепко и совсем разума лишился.

Судья:

— Вы же сами нашли Целинову, вы убедились, что она вылечила кого-то, вы ее просили полечить мужа. Значит, вы верили, как и другие верят, Целиновой.

Гунькова:

— Ну да, верила, а она обманула.

Судья:

— Вы лечили мужа у доктора, верили, что вылечит, заплатили, и он не помог. А потом вы лечили мужа у знахарки, заплатили, и она не помогла. В чем же здесь обман? Если вы верите знахарю, то вина ваша.

Гунькова:

— Так она сказала, что излечит, если не совсем, то все ж лучше будет.

Судья:

— Целинова говорит, что вы скрыли от нее, что лечили мужа у доктора в лечебнице, и если бы она об этом знала, то вовсе не взялась бы лечить.

Гунькова:

— Она не спрашивала об этом, а я, может, забыла сказать.

Судья:

— Чем вы можете доказать, что Целинова давала вам обещание?

Гунькова:

— Я могу присягнуть, что она обещалась.

Свидетели рассказали то, что было изложено в жалобе.

Целинова спокойно и с достоинством показала:

— Лечу людей и не скрываю, делаю по-божески, никогда никого не обманывала, помогаю людям. Гунькова плакала у меня, жаловалась на судьбу свою и просила помочь мужу. Она видела человека, которому я помогла. Теперь я узнала, что доктор сказал ей о том, что муж ее болен навсегда. Она это скрыла от меня, почему произошло не по моей вине ее горе. Я ее не обманывала.

Попик повторил свои рацеи о молитве, каялся в грехах своих пред Богом, а пред людьми ни в чем не повинен.

— Пред людьми, — сказал он, — я чист, обманов не знаю!

Николай Иванович хмуро объяснил:

— Что мне велят, то делаю, а почему и как, не мое рассуждение.

В защитной речи я указал на отсутствие состава преступления, подтвердив мои утверждения многими решениями Сената и житейскими соображениями. Слегка коснулся знахарства и лечения народными средствами, существующими всюду, во всех странах, где живут люди. Сослался на сознание Гуньковой, что врач-специалист нашел болезнь ее мужа неизлечимой и предупредил о возможном осложнении. Сказал несколько слов о грешном пред Богом пастыре и о пчеловоде. Еще поговорили о том же Гунькова и обвиняемые. Судья оправдал всех по обвинению в мошенничестве, но признал Целинову виновной в незаконном врачевании и подверг ее штрафу в размере 25 рублей. Гунькова прислала жалобу по миновании срока с большим опозданием, ходатайствовала о восстановлении срока через поверенного, составившего жалобу в съезде (отзыв), но не было основания для восстановления срока — кто-то проносил отзыв несколько дней в кармане, забыв сдать пакет на почту.

Так закончилось мое первое знакомство с Ольгой Петровной. А. Л. Мордовцев был весьма удовлетворен исходом дела.

— Видите! — сказал он. — Я был уверен, что Ольга Петровна не может кого-нибудь обмануть. Она, как и всякий, может ошибиться.

Вторая встреча с Целиновой

Прошло после описанного дела более двух лет, когда Целинова опять пришла ко мне на прием. Мой сотрудник Колосов, увидев импозантную