Иван Грозный - Сергей Эдуардович Цветков

грозящем нечестивым, он принялся за искоренение мерзостей идолослужения: сверг и уничтожил все идольские кумиры, осквернил Тофет — страшное место, где совершались человеческие жертвоприношения Молоху; «также и все капища высот в городах Самарийских, которые построили цари Израильские, прогневляя Господа, разрушил Иосия, и сделал с ними то же, что сделал в Вефиле (сжег. — С. Ц.), и заколол всех жрецов высот, которые там были, на жертвенниках, и сожег кости человеческие на них…» (4 Царств, 23:19—20). Примеры можно множить до бесконечности…

Наш современник, пожалуй, может содрогнуться от такой жестокости. Но у людей XVI века подобные места в Ветхом Завете не вызывали нравственного шока; напротив, пролить кровь нечестивых во славу Господа почиталось прямой обязанностью христианина. Согласно учению преподобного Антония Великого, вещественный меч пособствует мысленной брани, когда, «привлекая к себе некоторых людей, как пособников и подручников, ему послушных, он (дьявол. — С. Ц.) при посредстве их ведет брань против верных», ибо хотя «демоны не суть видимые тела; но мы бываем для них телами, когда души наши принимают от них помышления темные; ибо, принявши сии помышления, мы принимаем самих демонов, и явными их делаем в теле». Соломон говорит: «Прогони кощунника, и удалится раздор, и прекратятся ссора и брань» (Притчи, 22:10). Но когда вред от одного, подручного демонам человека распространяется на многих, тогда, согласно духовному закону, на смену христианскому долготерпению должно выступить священное ревнование. Иоанн Златоуст требует: «Если услышишь, что кто-нибудь на перекрестке или на площади среди людей хулит Христа Господа, подойди и пресеки. Если и насилие над ним совершить придется, не избегай — ударь по лицу, дай пощечину, освяти свою руку раной». Царь прямо обязан заботиться о соблюдении подданными благочестия. «Кто любит чистоту сердца, у того приятность на устах, тому царь — друг» (Притчи, 22:11); но «мудрый царь вывеет нечестивых и обратит на них колесо» (там же, 20:26); «удали неправедного от царя, и престол его утвердится правдою» (там же, 25:5).

Грозный, подобно своим предкам, другим русским государям, считал Московское государство преемником царства Израильского. Русская история включалась московскими книжниками в контекст мировой истории. Хронографы и летописи начинали повествование от сотворения мира и прослеживали в веках блуждание света Божественной благодати в веках, от народа к народу, пока этот свет не опочивал окончательно на золотых куполах московских церквей. Но в глазах Грозного благочестие на Руси омрачилось неповиновением, боярской изменой, непризнанием его божественных прав на престол. Тогда, подобно Иосии, который «успешно действовал в обращении народа и истребил мерзости беззакония» (Сир., 49:2), Грозный «направил к Господу сердце свое и во дни беззаконных утвердил благочестие» (там же, 49:4) — учредил опричнину.

Прообраз опричного братства, по моему мнению, содержится в седьмой главе книги Судей, в том ее месте, где рассказывается о битве Гедеона с мадианитянами (имя Гедеона упоминается Грозным в его переписке с Курбским, следовательно, этот эпизод был царю хорошо знаком). Перед сражением Господь говорит Гедеону, что хочет к вящей славе Своей даровать израильтянам победу над численно превосходящим врагом, для чего требует удалить из войска Гедеона «всех, кто боязлив и робок». С Гедеоном осталось десять тысяч воинов, но и это число показалось Господу слишком большим. «И сказал Господь Гедеону: все еще много народа; веди их к воде, там Я выберу их тебе; о ком Я скажу: «пусть идет с тобою», тот и пусть идет с тобою; а о ком скажу тебе: «не должен идти с тобою», тот пусть и не идет. Он привел народ к воде. И сказал Господь Гедеону: кто будет лакать воду языком своим, как лакает пес (здесь и далее курсив мой. — С. Ц.), того ставь особо, также и тех всех, которые будут наклоняться на колени и пить. И было число лакавших ртом своим с руки триста человек; весь же остальной народ наклонялся на колени свои пить воду. И сказал Господь Гедеону: тремя стами лакавших Я спасу вас и предам Мадианитян в руки ваши, а весь народ пусть идет каждый в свое место… И отпустил Гедеон всех Израильтян по шатрам и удержал у себя триста человек…»

Таким образом, один из опричных символов — собачья голова — имеет совсем не тот смысл, который обычно в него вкладывают: этот знак подчеркивал не репрессивные функции опричного корпуса, а верность, избранность опричников. Имена опричной братии встречаются в синодике Успенского собора, куда, по древнему обычаю, повелением государя записывались на вечное поминовение воины «храбрствовавшие и убиенные за святые церкви и за православное христианство». В глазах Грозного опричники были отборной дружиной праведников, при помощи которых он надеялся одолеть российских мадианитян.

Все поступки Ивана с того момента, как он задумал учредить опричнину, имеют двоякий смысл: внешний, политический и внутренний, религиозный. Сам отъезд царя из Москвы есть не что иное, как буквальное выполнение завета Иисуса Христа, данного им ученикам: «Иисус сказал им в ответ: берегитесь, чтобы кто не прельстил вас, ибо многие придут под именем Моим, и будут говорить: «я Христос», и многих прельстят… и тогда соблазнятся многие, и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга; и многие лжепророки восстанут, и прельстят многих… Итак, когда увидите мерзость запустения, реченную через пророка Даниила, стоящую на святом месте… тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы…» (Мф., 24:4—16). Кого Иван считал «лжепророками», говорящими: «я Христос», мы уже знаем. Сакральный смысл своего отъезда Грозный подчеркнул тем, что забрал с собой из Москвы всю «святость» — иконы, кресты и прочее. Земщина вообще мыслилась им как «мерзость запустения», со всех сторон обложившая «стан святых и город возлюбленный» (Ап., 20:8) — Александровскую слободу. Отсюда понятен образ жизни царя и опричной братии в слободе, имеющий целью вырвать избранных из обезбоженного мира.

Небезынтересна этимология самого слова «опричнина». В XVI веке это был уже полузабытый термин удельной эпохи, обозначающий вдовью долю в наследстве умершего мужа. Ирония вообще была характерна для Грозного — представить себя убогой вдовицей вполне в его духе. Но «опричнина» имеет и другое значение — остаток, посвященный Богу, и этот ее смысл точно отражает замысел царя: отобрать малое число праведников, ради которых Господь обещал пощадить всех. Иными словами, опричнина — это Святая Русь, сжавшаяся до размеров царского удела. Но, перебирая людишек, просеивая их сквозь опричное сито, Грозный отделял агнцев от козлищ, очищал земщину от плевел и тем самым возвращал ее Богу. «Веселие праведных творити суд» (Притчи, 21:15).

В противопоставлении Иваном себя своим подданным немалую роль играла и мифическая родословная царя, в которую он свято верил. Грозный много раз подчеркивал свое нерусское происхождение. Идея опричного обособления