16 лет возвращения - Израэль Рахлин

Многие болели туберкулезом. В то время это была, пожалуй, самая распространенная болезнь. Особенно много больных было среди якутов. Возможно, потому, что большинство из них жили в самых примитивных, антисанитарных условиях. Но и среди депортированных заболевшие туберкулезом редкостью не являлись.

Однажды при медицинском осмотре у Бориса, одного из двух сыновей наших хороших друзей Бройде, обнаружили палочку Коха, перешедшую из пассивного состояния в активное. Возможности врачей резко ограничивались тем, что в то время никаких эффективных лекарств для борьбы с этой болезнью не существовало, и для многих она оказывалась смертельной.

Госпожа Бройде не знала, что делать и как помочь сыну.

Мы слышали о том, что якуты для лечения туберкулеза используют собачий жир, и, по разговорам, это — самое эффективное средство. После недолгого размышления госпожа Бройде достала щенка. Оба ее ни о чем не подозревающих сына играли с ним и очень хорошо выдрессировали его. Ухаживала за ним и госпожа Бройде. Она не разрешала ему бегать по улице, и благодаря специальной диете он вскоре стал достаточно жирным. Потом бесследно исчез.

Алик и Борис искали его, поскольку мать им сказала, что щенок убежал, но их старания оказались напрасными. А в действительности произошло вот что. Когда мальчики ушли в школу, госпожа Бройде отнесла щенка якуту, чтобы тот, зарезав его, отдал ей собачий жир.

Жир вытапливался на сковороде, смешивался со специями и луком, потом его подмешивали в горячее молоко, которое Борис должен был пить. Нам, слава Богу, неизвестен вкус этой смеси, но Борис ее пил с молоком несколько раз в день довольно продолжительный период времени. До тех пор пока полностью не поправился.

Сказали ли ему о секрете, связанном с его чудесным излечением? Этого мы не знаем, но знаем, что несколько других ссыльных тоже использовали тот же самый рецепт якутской народной медицины.

Бабушка и Рахиль занимались хозяйством вместе: это — нелегкое дело из-за нехватки продуктов и длинных очередей. Например, для того, чтобы отоварить хлебные карточки, им приходилось по несколько часов стоять в очереди. В государственных магазинах — ни молока, ни мяса, ни картофеля, ни яиц. Купить их можно лишь на частных рынках, где цены непомерно высокие. Бабушка и Рахиль ходили за продуктами по очереди, и дети всегда с нетерпением ждали их возвращения.

Часто они домой приносили то, что не планировали покупать. Глубокий практический смысл этого «хода» мы поняли очень быстро. Мы уяснили, что если на рынке увидели то, что когда-нибудь пригодится, то сразу нужно купить. На следующий день это может исчезнуть с прилавков.

Мы подсчитали, что наше жилье, которое мы снимали у Ольги Николаевны на улице Горького в Якутске, — седьмое с начала депортации. Мы там прожили шесть месяцев.

Израэль

В Советском Союзе безработицы не существует. Это — прекрасное, но лживое утверждение, запущенное советской пропагандистской машиной. Тем не менее оно являлось для населения неопровержимым доказательством главного преимущества социалистического общества по сравнению с капиталистическим, где люди живут под постоянной угрозой увольнения и неизбежной безработицы.

Я это могу утверждать, ибо после нашего приезда в Якутск некоторое время являлся безработным.

Первые несколько дней я приходил в себя после длинной и утомительной поездки. А потом начал искать работу. Через несколько дней по рекомендации друзей получил место бухгалтера в организации, которая занималась поставкой оборудования и запасных частей для сельского хозяйства. Когда меня принимали на работу, мне пообещали не только дать квартиру, но и обеспечить водой и дровами. Однако, проработав немного, я понял, что вряд ли смогу привести там все счета в порядок. Длительное время этим никто не занимался, и одному человеку просто невозможно было хоть как-то систематизировать накопившиеся документы. Мне дали испытательный срок, но уже через две недели без каких-либо сожалений я оттуда ушел.

К тому времени я уже знал, что в Якутске много организаций, которым нужны экономисты, и что мне, возможно, удастся найти работу плановика.

В 1943 году в Советском Союзе слово «дискриминация» не употребляли. Слово по происхождению иностранное, а по сути имеет специфический запах капитализма. Больше того, по советским законам даже я вроде бы имел все гражданские права. Именно вроде бы. Поскольку официально нас ограничивали только в одном: в свободе передвижения. Мы не могли уезжать в другие места без особого разрешения. Но вскоре мне пришлось убедиться в том, что для спецпоселенцев это далеко не единственный вид не капиталистической, а советской дискриминации.

В первой же финансовой организации, куда я пришел наниматься на работу, директор сказал мне, что им как раз нужен специалист моей квалификации и что я немедленно буду принят. Мне только нужно выполнить некоторые формальности в отделе кадров.

Заведующий отделом кадров оказался очень приятным и любезным человеком примерно моих лет, и после короткой беседы попросил у меня паспорт. Я ответил ему, что паспорта у меня нет и что я спецпоселенец. Выражение его лица сразу изменилось. Он посмотрел на меня так, будто я специально пришел, чтобы обмануть его. Потом он отрицательно покачал головой. Что означало только одно: для таких, как я, вакансий в этой организации не существует.

Я несколько раз пытался устроиться в другие организации — результат тот же. В один из дней, получив еще один отказ, я шел по улице в подавленном настроении, не представляя себе, что мы будем делать, если я не найду постоянную работу. Случайно на одном из зданий увидел вывеску «Министерство образования». Терять было нечего, и я решил зайти в министерство: а вдруг повезет?

Наученный горьким опытом, я сразу пошел в отдел кадров, где сказал заведующему, что я спецпоселенец и что у меня нет ни аттестата, ни паспорта, и что, несмотря на это, я надеюсь получить работу. Он спросил о моей квалификации. Я ответил, что имею степень бакалавра по специальности «немецкий язык» и что пять лет изучал экономику в Лейпцигском университете. Заметив, что его по-прежнему что-то смущает, я предложил ему протестировать меня, если в министерстве есть специалист по немецкому языку. Подумав, он согласился и сказал, что у них есть такой специалист: товарищ Рунд. Данный товарищ и определит степень моего знания немецкого языка, а также подтвердит (или не подтвердит) мою квалификацию.

Товарищем Рунд оказалась немецкая леди из Берлина. Она имела докторскую степень и читала лекции в Московском государственном университете. Она была членом коммунистической партии и приехала в Москву. Как и многие другие идеалисты, она хотела участвовать