Пропагандистский дискурс в условиях цифровизации - Коллектив авторов

deus vult («так хочет Бог» – в контексте антиисламской риторики; в 2016 г. один из пользователей предложил с его помощью «обрушить священный гнев мемо-огня» на противников Трампа[498]); le 56 % face (насмешка европейских альт-правых над американскими, отсылающая к доле белого населения в Штатах[499]); «счастливый торговец» – беззастенчивая карикатура, изображающая стереотипного ухмыляющегося еврея с крючковатым носом (ил. 9)[500].

Ил. 8. Источник: Instagram*. 2016. September 11. URL: https://www.instagram.com/p/BKM-tdN5Bam5/ (дата обращения: 25.01.2022).

Ил. 9. Источник: Happy Merchant // Know your meme. URL: https://knowyourmeme.com/memes/happy-merchant (дата обращения: 25.01.2022).

Одной из наиболее успешных шуток альт-правых принято считать заявление о том, что жест «ОК» (большой и указательный палец соприкасаются, остальные отставлены) на самом деле обозначает аббревиатуру словосочетания white power («власть белых»)[501]. К 2019 г. использование символа в таком качестве распространилось не только среди правых, но и в медиа, а Американская антидиффамационная лига добавила его в список символов ненависти[502].

Исследователи отмечают, что игровой характер движения позволяет ему одновременно оказывать значительное влияние на общественное мнение (мемы альт-правых нередко вирусно распространяются по сети) и в то же время уклоняться от критики: в СМИ участники говорят о себе как о «толпе шутящих троллей» и упоминаются именно с связи с активным «мемопроизводством». И именно благодаря несерьезной подаче идеи, которые долгое время считались неприемлемыми для мейнстримных медиа, стали проникать в публичный дискурс[503].

К. Вимберли связывает мемы и всепроникающую иронию с общим цинизмом и нигилизмом движения: альт-правые считают, что мир безнадежен, неизменяем и им вряд ли найдется в нем место, и виноваты в этом прежде всего иммигранты, женщины, представители других рас. Остается только смеяться – или проявлять жестокость[504].

Исследователь характеризует культуру движения как сочетающую «юмор и саморазрушающее насилие»: нередко онлайн-действия участников движения приводят к реальным последствиям в офлайн-среде; так, с влиянием альт-правых связывают массовые убийства (например, совершенные Эллиоттом Роджером, Патриком Крузиусом, Диланом Руфом и др. – в целом более ста смертей с 2014 по 2018 г., согласно отчету Southern Poverty Law Center[505]). Э. Марвик и Р. Льюис уверены, что постоянное (хоть и «ироничное») использование мемов и знаков, культивирующих превосходство белых, постепенно приводит к радикализации[506]. Вимберли объясняет и развитую культуру мемов, и производимое ей насилие высокой конкурентностью и перенасыщенностью онлайн-среды: чтобы привлечь внимание к своим идеям, альт-правые создают все более и более провокационные и агрессивные символы, которые будут поглощены мрачной и консервативно настроенной аудиторией. Автор отмечает, что мем работает не посредством обращения к разуму, а через апелляцию к символам, вызывая иррациональную, аффективную реакцию на что-то знакомое – например из истории или онлайн-дискурса[507].

Приведем пример кейса, связанного с альтернативными правыми. Эндрю Энглин, редактор неонацистского СМИ Daily Stormer, поручил своим последователям создать фейковые страницы «Белого студенческого союза» для разных университетов, заявив о надежде на то, что это будет первым шагом к появлению реальных националистических объединений в студенческой среде. Историю сразу подхватили местные СМИ, акцентируя внимание читателей на том, что неясно, существуют ли такие союзы на самом деле. USA Today рассказало о страницах уже без скептицизма. Лишь потом пользователь Medium показал, что все страницы спроектированы намеренно – но к этому времени о кейсе написали многие крупные медиа. Данный инцидент иллюстрирует, насколько культура троллинга и тактика «совместной работы» способны манипулировать уязвимой средой СМИ, зависящих от метрик, сенсаций, новизны, кликабельности новостей. Энглин получил бесплатную рекламу Teh Daily Stormer и продемонстрировал, что может вызвать возмущение СМИ, когда ему захочется, показав себя образцовым троллем[508].

Интересна точка зрения Р. Хорнбэка, который считает, что юмор сыграл ключевую роль в президентских выборах 2016 г.[509] Д. Трампа, чья риторика во многом была построена на националистических лозунгах, часто сравнивали с «комиком-оскорбителем» (комедия оскорблений – популярный в США жанр). Юмор Д. Трампа характеризуется как «жарящий», а его митинги, по словам очевидцев, «кипели от ярости и смеха» в ответ на выходки и злые шутки кандидата[510]. Такие фразы политика, как «Лживая Хиллари», «Человекракета» (о Ким Чен Ыне), утверждение, что «Мексика сама заплатит за эту стену», создавали впечатление, что образ Трампа – «воплощение шоковой мем-культуры белых националистов»[511] – и форма выражения солидарности, общих для правых взглядов и ценностей. Как мы уже видели, юмор обладает уникальной способностью определять, формировать чувство причастности к сообществу.

Наконец, замечателен кейс о «возвращении Рождества» на Fox News: миллион долларов было потрачено на рекламную кампанию к Рождеству 2017 г., завершением которой стал ролик с рыжеволосой девочкой, благодарившей президента «за то, что мы снова можем сказать: “Счастливого Рождества!”»[512]. Президент заявил, что Рождество «пытались забрать», но он вернул американцам праздник. Фразу «Счастливого Рождества!» в Штатах с определенного момента было предпочтительнее заменять на «Счастливых праздников!». Жест Трампа, организовавшего «возвращение» фразы в дискурс – жест в защиту «белой христианской Америки».

«Пропаганда 3.0» – так называет Х. Лю современную версию китайской пропаганды[513]. Она гибко адаптируется к глобализации и развитию цифровых технологий, является «творческой адаптацией» пропаганды Коммунистической партии к новой информационной среде. «Пропаганда 3.0» реагирует на общественное мнение (особенно в Сети) и стремится к общественной поддержке – и эффективность этой пропаганды основывается вовсе не на ее убедительном содержании, а на признании и подчинении реципиентов метадискурсу коммуникации. То есть пропаганда принимается не потому, что аудитория верит в истинность ее посланий, а потому, что аудитория равнодушна к факту их правдивости и готова «сотрудничать» с пропагандистами для полного признания системы.

Одним из показателей успеха нового воплощения пропаганды автор считает появление патриотического молодежного онлайндвижения Little Pink («маленькие розовые»)[514]. Участники группы защищают имидж страны, выступают против негативных публичных заявлений о Китае и практикуют троллинг, устраивая массовые «набеги» на сайты или страницы враждебных групп или персон в социальных сетях с целью опубликовать «справедливый» контент и высмеять тех, кто «предает Китай». «Розовые» вовсе не фанатики-шовинисты, они знакомы с западными демократическими теориями (многие участники – иностранные студенты), но видят в западной системе множество недостатков и уверены в том, что зарубежные СМИ демонизируют Китай.

И главное – «розовые» отказываются от традиционной патриотической оптики, в которой государство рассматривается как родитель или сакрализуется. Они думают о стране как об «идоле развлекательной потребительской культуры» и готовы участвовать в процессе создания и культивирования этого идола. Х. Лю называет это «фэндом-национализмом»[515] – только центром фэндома становится не культурный продукт или персонаж, а целая страна и национальная идентичность.

Действия «розовых» напрямую не