Оружие слабых. Повседневные формы крестьянского сопротивления - Джеймс С. Скотт

деревне. Камил на протяжении нескольких десятилетий был крупнейшим арендатором в Седаке и теперь обрабатывал 15 релонгов плодородной рисовой земли, тогда как Мат Хир арендовал лишь два релонга, но имел стабильную и завидную работу у одного успешного китайского лавочника и торговца рисом в соседнем городе. Оба они могли с легкостью обеспечивать свои большие семьи. Однако Камил и Мат Хир являются разительным исключением из общего правила, согласно которому основой богатства в деревне выступает владение землей. И всё же слова Хаджи Кадира подразумевают, что их доход не столь стабилен в сравнении с землевладельцами, и оба должны работать не покладая рук, чтобы его получить.

Приведя эти два случая семей, у которых отсутствует земля, но всё же им удаётся поддерживать благосостояние благодаря своей инициативности, Хаджи Кадир перешёл к обратной стороне медали. Здесь в качестве примеров он привёл Хамзаха и его старшего брата – всегда услужливого Разака: «У них есть собственность, у них есть земля, где-то два или три релонга, но и этого достаточно, чтобы они сдавали её в аренду, как крупные землевладельцы». Далее при энергичном поддакивании своих товарищей Хаджи Кадир заметил, что если бы Хамзах и Разак были умными людьми и думали наперед, то могли бы засеять эту землю и собирать от 20–30 мешков риса в год – и этого было бы достаточно, чтобы прокормить их семьи. А тот факт, что они этого не делают, объясняется не их бедностью, а отсутствием у них «инициативы». Иллюстрации были тщательно подобраны и здесь. Из четырнадцати беднейших жителей деревни какой-либо рисовой землей владеют лишь пятеро – включая Разака и Хамзаха. Строго говоря, ни тот ни другой в действительности землей не владеют, поскольку у них отсутствуют средства для оплаты различных пошлин и исламского налога на наследство (ифараид), необходимой для перехода права собственности от их давно умершего отца[286]. Кроме того, непонятно, получит ли Хамзах право собственности на те два релонга, которые позволила ему сдать в аренду его мать, поскольку на эту землю претендуют ещё два её сына, живущие за пределами Седаки. На момент описываемых событий Хамзах сдавал в аренду свои два релонга, а Разак – свои 0,25 релонга, и оба утверждали, что из-за потери работы во время ирригационного сезона, отменённого из-за засухи, из-за их больших семей и сокращения доходов от наёмного труда они не могут вкладываться в выращивание риса вплоть до получения урожая. В ирригационный сезон 1977 года Хамзах действительно посадил рис, но заявлял, что ему пришлось продать недозревший урожай ещё до его сбора, чтобы прокормить свою семью. Однако Хаджи Кадир и его друзья явно считали, что в превращении Хамзаха и Разака в мелких землевладельцев виновна именно их недальновидность, а не бедность. Вопрос о том, кто здесь прав, вызовет жаркие споры: на него невозможно ответить, используя лишь аргументы финансового характера.

После этого Ток Касим и Хаджи Кадир отдельно обратились к случаю Хамзаха, полагая очевидным, что репутация Разака говорит сама за себя. Они не стали называть Хамзаха ленивым, но утверждали, что он «не очень трудолюбив (так берапа раджин)». «Именно поэтому мы не хотим постоянно ему помогать или давать работу. У него есть собственность – он такой же, как мы», – сказал Ток Касим. А в ответ на мой вопрос, кто же из селян тогда действительно беден, они после некоторой дискуссии между собой смогли назвать трех потенциальных кандидатов: Пак Яха, Мансура и Тощего Мата. По утверждению моих собеседников, все эти люди «отдадут концы», если заболеют и не смогут работать, тогда как у остальных дела идут не так уж плохо, либо они не обладают инициативностью.

После того, как мой вопрос на мгновение отвлек собеседников, Хаджи Кадир, входя во вкус основной темы разговора, вернулся к проблеме, связанной с теми, кто неискренне просит работу и милостыню. В качестве примера он привел своего племянника Хашима из Яна: тот, как утверждает Хаджи Кадир, регулярно приходит к нему незадолго до сбора урожая, объявляя, что поможет молотить рис, и просит часть оплаты вперед. Но, когда подходит время молотьбы, Хашим нередко отправляется в Мегат-Дева в соседнем штате Перлис, где платят за работу больше и закят повыше. Однажды вечером, добавил Хаджи Кадир, Хашим, получив аванс, попросил, чтобы рано утром следующего дня ему приготовили кофе, поскольку он придет молотить. На следующий день Хаджи Кадир увидел, как Хашим идёт вдоль канала к югу от Седаки, но затем он свернул с пути и отправился работать на кого-то другого. Кроме того, Хаджи Кадир подозревал, что рис, который он и ещё двое родственников дали Хашиму перед месяцем Хари Рая (Рамаданом), был продан, а не съеден, и однажды сообщил Хашиму, что тот должен просить рис только у тех, для кого он молотит. Тем не менее, продолжал Хаджи Кадир, на протяжении последнего десятилетия Хашим приходит побираться, как по часам. А когда Хаджи Кадир предложил ему на пару лет сдать в аренду почти два релонга земли, которые принадлежат ему в Мегат-Дева, Хашим отказался. «Ему это было не так уж интересно (Диа так берингат сапай фа)», – заключил Хаджи Кадир.

Таким образом, случай Хашима напоминает истории Разака и Хамзаха. Судя по этому рассказу, ни один из них не был слишком заинтересован в работе и не отличался особой находчивостью – за исключением, быть может, случаев, когда дело касалось просьб о милостыне или об оплате вперёд. В конечном итоге, кое-кто из них – а то и все – люди довольно обеспеченные. И никто из них, судя по их поведению и имеющимся у них ресурсам, недостоин сочувствия и помощи, которые они получали.

Эта заочная дискуссия между Паком Яхом и Хаджи Кадиром примечательна не только тем, что в неё вошло, но и тем, что осталось в ней без внимания. Нельзя не заметить, что такие материальные факты текущей ситуации, как ставки заработной платы, сокращение объёмов полевых работ, фактически выданные и полученные займы и благотворительные меры, в данной дискуссии так или иначе отсутствуют.

Возможно, это просто связано с тем, что все эти факты принимаются как нечто само собой разумеющееся в качестве общеизвестной информации. При этом акцент делается на фактах социальных – на качестве человеческих отношений. Например, Пак Ях, говоря об отказе богатых давать взаймы, концентрируется не на материальных потерях, а на отношении богатых, которые считают бедных «презренными». А Хаджи Кадир, говоря о том, что его донимают просьбами дать взаймы, не столь явно беспокоится по поводу того, во