Дракон из черного стекла - Джим Чайковски

– Как вам будет угодно. – Врит отпер дверь и распахнул ее, однако остановился на пороге, оглянувшись на сопровождавших короля Сребростражей. – Сир, мне кажется, что лучше сначала взглянуть на это оружие без посторонних глаз. Секретность надобно соблюдать и далее, чтобы какой-нибудь клашанский шпион случайно не прознал про него.

Микейн нахмурился.

– Поскольку мой вероломный братец был застигнут за тем, что тайно вторгся сюда, готов поспорить, что твой секрет давно уже достиг враждебных нам берегов. Иначе зачем было Канте идти на такой риск?

– Это нам пока что неведомо. Однако именно это оружие и заставило их всех отступить, прежде чем они успели вызнать больше. Так что я считаю, что меры предосторожности все же оправданны.

– Ладно. – Взмахом руки Микейн отослал своих сопровождающих, однако указал на капитана Сребростражи. – Торин – ты со мной. Остальные остаются ждать снаружи.

Врит попытался было возразить, но вскинутый на него взгляд короля заставил его умолкнуть. Поэтому он просто повернулся и повел этих двоих в святилище.

Многократно отразившись в отполированных до блеска внутренних поверхностях обсидианового купола, они двинулись вперед, где темной стеной из исковерканной меди и осколков стекла возвышались развалины великого инструмента. Бо́льшую часть обломков уже собрали и унесли, оставив лишь этот темный скелет.

Взгляд Торина задержался на ближайшей ячейке для кровожитницы, пустой и заброшенной. Капитан нахмурился, наверняка сразу же представив себе королеву и гадая, с какой целью эти ложа использовались здесь.

У Микейна, с изумлением взиравшего на остатки инструмента, возник другой вопрос:

– Что со всем этим случилось?

– Создание оружия такой мощи сопряжено с немалым риском. Вот почему мы упрятали работы над ним в самых глубинах Цитадели Исповедников.

Врит продолжил путь по лабиринту, направляясь к самому его сердцу. Вид впереди был по-прежнему закрыт горами обломков, однако он все-таки углядел промелькнувшую между ними серую рясу. Исповедник Бкаррин редко покидал этот зал, надзирая за ведущимися здесь работами, как и Врит. Вообще-то преданность делу у его коллеги уже граничила с религиозным благоговением.

«И не только у него».

Помимо фонарей и ламп впереди мерцали свечи, зажженные другими Ифлеленами в знак преданности набирающему силу бронзовому богу.

Врит замедлил шаг, воспользовавшись случаем, чтобы ввести короля в курс дела. Вкратце ознакомив Микейна с историей загадочного артефакта, обнаруженного много тысячелетий тому назад – бронзового бюста бородатого мужчины, – он поведал, как Ифлелены научились пробуждать его к жизни, а скрывающиеся в нем тайны и возможности стали сердцем их ордена.

Многие подробности Врит упомянул лишь мельком, сохранив некоторые секреты при себе; другие же моменты приукрасил, чтобы ярче высветить свою собственную роль.

– Со временем, проведя более глубокие изыскания, я выяснил, как взрастить это бронзовое семя, раскрыть сокрытый в нем потенциал и облечь в самую истинную его форму – оружия почти безграничных возможностей.

Быстрый взгляд за спину выявил сомнение и подозрительность, светящиеся в прищуренных глазах Микейна. Идущий рядом с королем Торин сохранял невозмутимое выражение лица, хоть и не снимал руку с рукояти меча.

Последний отрезок пути Врит преодолел в молчании, позволяя обоим уложить в голове его историю. А добравшись до самого центра темного инструмента, позволил открывшейся там картине говорить самой за себя.

Развешанные повсюду фонари и зажженные свечи ярко освещали пространство, которое одновременно было и святилищем, и мрачным схолярием, целиком и полностью посвященными фигуре, расположенной в самом его центре. Некогда расплавившись, железная плита алтаря превратилась в черный трон. Крест Элигор восседал на нем, вцепившись большими бронзовыми руками в почерневшие края. Он оставался обнаженным, гордо демонстрируя свое величие всем, кто смотрел на него. В данный момент голова его была низко опущена, длинная вьющаяся борода покоилась на груди, глаза закрыты.

За последний месяц эти веки открывались редко. Элигор просыпался лишь для того, чтобы затребовать какие-нибудь редкие минералы или выбранить за какие-то задержки. В последнее время его требования становилось все труднее и труднее выполнять, что лишь распаляло Элигора еще больше. Тем не менее бронзовый бог продолжал постепенно обретать форму. Неровная трещина у него на груди понемногу сужалась, хотя так и не затянулась до конца, ярко сияя скрывающимися в ее глубине тайнами.

Вриту очень хотелось вскрыть эту видимую оболочку и понаблюдать за ходом процессов, происходящих внутри. Хотя было ясно, что восстановление заметно замедлилось – за последние две недели трещина не уменьшилась ни на волос.

И он подозревал, почему.

«Нам нужно больше ресурсов, которые могут проистекать только из одного источника».

Микейн сделал еще несколько шагов вперед, оставив Врита позади. Заметив короля, Бкаррин опустился на колено, склонив голову и пробормотав положенное в таких случаях приветствие, не поднимая глаз от пола. Микейн не обратил на него ни малейшего внимания, не сводя взгляда с бронзовой фигуры, восседающей на своем черном троне.

– Врит, так ты соорудил статую? Из того древнего бюста? – Он оглянулся на стоящего позади него Исповедника. – И что в ней такого особенного?

Несмотря на явное сомнение, прозвучавшее в этих словах, Врит прочел благоговейный страх в широко раскрытых глазах Микейна, в хрипотце его голоса. Даже этот невежественный король распознал адскую природу сияния, исходящего из трещины в бронзовой груди. Те же самые энергии искрящимися завитками переливались сейчас и на всей поверхности фигуры, которая так и излучала едва сдерживаемую мощь.

Врит поднял руку.

– То, что вы сейчас видите перед собой, Ваше Величие, – это и есть то самое оружие, недавно созданное и близкое к завершению. Но чтобы полностью реализовать все его возможности, нам требуется ваша поддержка.

Микейн бросил на него скептический взгляд.

– Что за глупость…

– Ваше Величие?.. – Эти слова, перебившие его, прозвучали гулом какого-то темного колокола, эхом отразившимся от дна глубокого колодца.

Все взгляды обратились на Элигора, когда тот поднял голову, явно пробужденный словами Исповедника – упоминанием королевского титула. Врит вспомнил еще одно имя, которое некогда разбудило этого бронзового бога, повергнув его в пылающую ярость: Вик дайр Ра – Царица Теней.

Только теперь при упоминании титула Микейна в голосе Элигора не было ни потрясения, ни ярости – промелькнула лишь едва уловимая нотка коварства, да и то Врит не был уверен, что это ему просто не почудилось. Когда бронзовые веки открылись, показался уже знакомый ему лазурный огонь, который полыхнул ослепительной вспышкой, едва только пристальный взгляд фигуры нацелился на Микейна, чуть не прожигая его насквозь.

Лишь немногие смогли бы выдержать такой накал.

Микейн был явно не из таких. Потрясенно ахнув, король отшатнулся.

Бронза разгорелась еще ярче, словно подсвеченная изнутри. Кожа смягчилась. Конечности нагрелись, обретая подвижность. Элигор тяжело