Дракон из черного стекла - Джим Чайковски

– Саймон хи Раллс…

Мужчина отвесил поклон, взмахнув рукой. Мало кто удостоил бы Саймона второго взгляда, что всегда служило ему лишь добрую службу, особенно учитывая его роль в «Попранной Розе». Лицо под седеющими светлыми волосами, заплетенными в косичку на затылке, изрядно обгорело на солнце и покрылось колючей многодневной щетиной, размыв его возраст до чего-то и вовсе неопределенного. Одежда, наполовину скрытая плащом, была изрядно помята и перепачкана после долгого путешествия.

И все же проницательные зеленые глаза Саймона по-прежнему выдавали острый ум и коварство, противореча тому невзрачному образу, который он демонстрировал миру.

Аалийя, прищурившись, посмотрела на него.

– Почему ты здесь? Что за весть «Роза» принесла к этому столу?

– Весть, к которой стоит прислушаться, – объявил Саймон.

Канте вздохнул. В прошлом ему уже приходилось иметь дело с Саймоном. «Попранная Роза» представляла собой тайное сообщество шпионов, не связанное ни с одним королевством или империей. Говорили, что состоит оно из бывших алхимиков и иеромонахов, тайно завербованных, чтобы использовать их умения и опыт для высших целей: оберегать и сохранять знания в эпоху возвышения и падения государств. Кое-кто подозревал, что истинная цель сообщества заключается в том, чтобы направлять события в нужное русло, считая «Розу» тайной рукой, раскручивающей колеса мировой истории.

Так это было или нет, но Саймон и те силы и средства, которыми он располагал, уже не раз доказали свою жизненную важность для их дела. Если он приносил весть, к которой, по его словам, стоило прислушаться, никто не стал бы пренебрегать ею.

Фрелль выступил вперед.

– Саймон прибыл на быстроходнике всего колокол назад.

– Из Азантийи, – добавил Рами.

Саймон подошел к столу.

– Если вы надеетесь захватить этот город, то должны действовать немедленно. Не позднее следующего дня.

Это заявление было встречено дружными протестующими возгласами.

Канте тоже хотел озвучить свои сомнения, однако прочел в неоспоримую уверенность в этих зеленых глазах.

– Почему? – лишь спросил он, силясь перекричать гневный гвалт.

Аалийя взмахом руки велела всем умолкнуть:

– Хватит!

Как только в зале воцарилась тишина, Саймон твердо произнес:

– Королева Миэлла родила сына десять дней назад.

– Как мы уже слышали, – ответила Аалийя. – Насколько я понимаю, королева не пережила родов.

– Да, это так. Яд все-таки сделал свое дело. И ребенок, которого она подарила своему королю, появился на свет ущербным, страдающим от увечащих его недугов.

Канте поморщился. Хоть никакой взаимной любви между ним и братом давно уже не осталось, он не желал зла такому невинному существу.

– Ты уверен, что все это правда?

Подтверждение последовало с левой стороны от Канте. Хессен – Глаз Сокрытого – слегка поерзал на своем кресле и проскрипел ответ:

– Я слышал то же самое.

– И не только ты, – добавил Саймон. – Такие события не утаишь даже при очень большом желании. Просачиваясь из Вышнего Оплота, слухи все шире растекаются по улицам. О сыне-калеке. Многие винят в случившемся проклятие, нависшее над королем, считая это карой богов за его методы правления государством.

Хессен чуть выпрямился.

– Это может сослужить нам добрую службу. Из таких шепотков, несомненно, вырастет смута.

– И это уже произошло, – подтвердил Саймон. – В немалой степени благодаря усилиям «Розы» как можно гуще посеять подобные страхи. У клириков и иеромонахов уже только и разговоров, что на эту тему. Растет волна недовольства, все чаще звучат требования перемен. Даже среди королевских легионов.

– Разве это не повод для оптимизма? – заметила Аалийя. – Может, это причина отложить наше нападение, а не ускорять его, чтобы позволить этим разногласиям распространиться еще шире?

Канте понимал ее доводы, но все же не мог не признать нечистоплотность подобной тактики, заключавшейся в таком вот бессердечном использовании ущербности ребенка.

Саймон покачал головой.

– Императрица Аалийя, у тебя и самой хватает трудностей, которые еще более усугубляются халендийскими шпионами на этих берегах. Твои верфи разрушены наводнениями. Землетрясения следуют одно за другим. Многие ропщут, что на твоих землях тоже лежит проклятие. И хотя с твоей стороны было мудро подавить мятеж твоего брата, на улицах это тоже используется против тебя. Многие говорят, что ты убила его.

– Я этого не делала, – натянуто заявила Аалийя, – как бы он этого ни заслуживал.

Саймон пожал плечами.

– Когда дело доходит до ядовитых языков, сеющих раздор, ложь может оказаться куда сильнее правды. Поскольку твой брат упрятан в темницу, подальше от посторонних глаз, убежденность в этом лишь крепнет день ото дня. Некоторые теперь считают его мучеником, безвинно пострадавшим от твоей тирании. Идет молва, будто ты убила своих братьев и отца в безумной погоне за властью – горячечной страсти, которую разделяешь со своим единственным оставшимся в живых братом.

Опять заговорил Хессен:

– «Роза» не ошибается. Хоть мои во́роны, безустанно, носятся и на крыльях, и на своих двоих, чтобы пресечь такие нападки, Кисалимри слишком велик. Даже я не способен отбросить настолько обширную тень, чтобы накрыть все его многочисленные уголки до единого.

Саймон пристально посмотрел на собравшихся в зале.

– Даже среди ваших войск нарастают разногласия. Пока вы ждете ухудшения обстановки в Азантийе, то же самое происходит и здесь.

Канте нахмурился.

– Так что, из-за этих слухов ты хочешь, чтобы мы нанесли удар прямо сейчас? Это и есть твое решение проблемы? Когда мы совсем не готовы к такому нападению?

Последовали шепот и кивки в знак согласия с ним.

Саймон сохранил полную невозмутимость.

– Положение в обеих ваших странах остается одинаково шатким. В этот переломный момент любой толчок может изменить ситуацию в ту или иную сторону. Я тут посоветовался с несколькими членами «Розы», и все сходятся на том, что лучший и единственный шанс взять Азантийю – это действовать прямо сейчас, пока этот город находится в подвешенном состоянии. Если вы упустите эту возможность, то можете потерять абсолютно всё.

Канте по-прежнему отказывался верить в подобную срочность.

– То, что ты предлагаешь, Саймон, глупо и необдуманно, а я по части глупостей и необдуманных поступков давно собаку съел. Что плохого в том, чтобы выждать еще пару недель?

– У вас не будет этой пары недель, – возразил тот. – В лучшем случае три дня.

Аалийя нахмурилась.

– Почему именно три?

– Король Микейн хорошо осведомлен о растущей внутренней угрозе. И, чтобы решить эту проблему, переломить ситуацию, созвал грандиозный праздник, где при большом стечении народа объявит о переменах в будущем Халендии. Торжество это состоится ровно через три дня.

– Это как-то связано с его сыном? – спросил Канте. – Микейн собирается опровергнуть все эти слухи?

– Возможно, – ответил Саймон. – Однако то, как именно было сделано это объявление, и заставило меня столь спешно примчаться