Дракон из черного стекла - Джим Чайковски

Канте бросился на принца. Предостерегающий крик застрял у него в горле, когда Мариш наконец выдернул кинжал, острие которого уже нацелилось на Кассту, по-прежнему этого не замечавшую.

Прежде чем кинжал успел достигнуть своей цели, Канте резко опустил свой по-прежнему поднятый меч и рубанул принца по тыльной стороне ладони. И пальцы, и клинок упали на камень.

Бросив на него быстрый взгляд и едва заметно кивнув, Касста вихрем крутанулась на месте и, пока Мариш вопил от боли и ужаса, нацелила свой квисл на двух его рыцарей. Отравленное лезвие дважды метнулось в щели между пластинами доспехов, находя плоть для своего смертельного поцелуя. Через пару мгновений силы оставили обоих, отобранные ядом, который вскоре унес и их жизни.

Все это время Канте присматривал за Маришем, который стонал и раскачивался, прижимая к груди изувеченную руку.

Касста присоединилась к Канте.

– Крэшна! – выдохнула она в редкий для себя момент восхищения.

Это рисийское слово означало одновременно и «спасибо», и что-то вроде «за мной должок».

Канте лишь кивнул, слишком занятый тем, чтобы не позволить своему сердцу выпрыгнуть из горла. Едва оказавшись на этом возвышении, он не хотел отходить от Кассты, опасаясь чего-то подобного. Все ее предыдущие слова и действия были направлены на то, чтобы заманить Мариша сюда. Их группа не могла допустить, чтобы этот ублюдок опять ускользнул, укрывшись под защитой своих основных сил. Чтобы предотвратить это, им нужно было подманить Мариша как можно ближе.

И все-таки Канте надеялся взять роль Кассты на себя, уберечь ее от опасности, бросив вызов Маришу. Увы, но клашанский принц уделил ему не более внимания, чем месяц назад тот каарский посланник, тоже не слишком-то впечатленный рангом супруга императрицы.

«Похоже, всем нужна одна только Аалийя».

Канте с гримасой на лице оглядел площадь. Ответная атака закончилась так же быстро, как и началась. Ошеломленная и застигнутая врасплох маленькая армия Мариша была почти полностью уничтожена – а те, кто еще дышал, лежали на животе или стояли на коленях. Некоторым удалось удрать, хотя никто уже не воспринимал их всерьез.

Только не сейчас, когда Мариш был схвачен, ранен и унижен.

Но это представление еще не подошло к своему логическому концу.

Еще один человек на каменном возвышении шагнул вперед. Это был второй рыцарь, который до сих пор стоял в ожидании неподалеку от Тазара. Когда он приблизился, Тазар потянулся к застежкам у него за спиной, и доспехи со звоном упали на камень.

Словно бабочка, выпорхнувшая из стальной куколки, перед изумленными взорами толпы предстала Аалийя. Она была одета в великолепное шелковое платье, расшитое золотом. Белоснежные крылья ее широких рукавов трепетали на морском ветру. Но в сверкании ее глаз не было ничего хрупкого или нежного. В одной руке, по-прежнему закованной в стальную перчатку, императрица сжимала большой меч. Кончиком клинка она приподняла подбородок Мариша и долгое мгновение смотрела ему в глаза. К этому моменту все остальные начали опять собираться вместе.

– Подчинись, дорогой братец, – твердо произнесла Аалийя, и эти ее слова разнеслись по всей площади. – Или умрешь, как собака, прямо на этом камне.

Мариш тяжело вздохнул. При всей своей подлой натуре он все-таки был закаленным в боях рыцарем и знал, что такое поражение. Принц слегка наклонил подбородок.

– Подчиняюсь.

Рами придвинулся ближе.

– И это засвидетельствовано!

С площади донеслись радостные возгласы – в основном от тех, кто видел происходящее собственными глазами. Впрочем, их группе и не требовалось, чтобы свидетелями этой сцены стали абсолютно все оказавшиеся здесь в тот момент – лишь достаточное количество, чтобы молва о случившемся начала расползаться по городу, а потом и по всей стране, обрастая красочными и самыми невероятными подробностями в пересказах.

Канте не испытывал особой радости – разве что облегчение, изрядно разбавленное горем. Глядя на множество убитых, слыша стоны раненых, наблюдая, как багровые ручьи стекают в застоявшиеся грязные воды, оставшиеся от наводнения, он мог думать только об одном: «Сколько же крови было пролито, чтобы положить конец злодейскому мятежу Мариша…»

Канте знал, что принца обязательно требовалось остановить, а попытку переворота пресечь в самом корне, даже ценой стольких жизней. Если б разногласия так и продолжали тлеть и разрастаться, потом решать этот вопрос пришлось бы гораздо более высокой ценой.

Рами подступил ближе, нацелившись взглядом не на погибших, а на своего брата. После нападения на дворец, устроенного тем прошлой зимой, он надеялся, что Мариш все-таки когда-нибудь одумается и в конечном итоге вернется в лоно семьи. Глянув на Рами, Канте увидел, как эта надежда окончательно угасла у того в глазах. Однако как мог ободрил друга:

– Мариша обязательно надо было убрать с дороги. Особенно учитывая, что мы начинаем войну с Халендией. Нельзя было оставить у себя за спиной гадюку, которая вольготно устроилась прямо в столице, распространяя свой яд по всему городу, тем более что этот яд уже просачивается к моему братцу в Азантийю.

Рами вздохнул и медленно кивнул.

– Мариш наверняка воспользовался бы этой войной, чтобы опять попытаться свергнуть Аалийю – нанести удар, когда империя наиболее уязвима.

– Как он поступил прошлой зимой.

– И еще раз сегодня, после трагедии с наводнением.

Канте кивнул.

Аалийя как раз и полагалась на то, что ее брат и дальше будет действовать в соответствии с этой нечистоплотной тактикой, так что сразу после того, как на город обрушилась приливная волна, поспешно разработала план, чтобы воспользоваться этим несчастьем и выманить Мариша из его змеиного гнезда. Императрица тайно распространила слух, что посетит этот наиболее пострадавший от наводнения уголок города, чтобы встретиться с простым народом, а чтобы это стало для собравшихся приятным сюрпризом, отправится туда в сопровождении совсем небольшой охраны.

Никто не знал, сможет ли такая наживка выманить Мариша из его укрытия. Если б ничего не вышло, никто не пострадал бы. Аалийя могла бы просто пообщаться с народом, чтобы вселить в него уверенность в своем правлении – что тоже было насущной необходимостью в городе, постоянно страдающем от разрушительных последствий сближения луны с Уртом. Императрице и без того приходилось постоянно бороться со слухами о том, будто ее правление проклято богами, сиять среди всего этого мрака как можно ярче.

В конце концов рискованная стратегия Аалийи полностью оправдалась. Ее братец клюнул.

«А как могло быть иначе?»

Мариш был явно разочарован провалом своей ядовитой засады в прошлом месяце. И теперь, когда к имперской цитадели было уж точно не подступиться, наверняка опасался, что другой возможности может ему и не выпасть. К тому же из-за неудавшегося покушения он потерял лицо в глазах своего халендийского сообщника. Чтобы