По горам и пустыням Средней Азии - Владимир Афанасьевич Обручев

вдоль этой границы на восток до р. Мургаб и вниз по последней на север до г. Мерва, чтобы познакомиться с южной частью области. Три дня мы ехали до г. Серахс (около 100 км) по очень однообразной местности вдоль реки, вернее ее русла, в котором лужи и прудки мутно-зеленоватой воды, сохранившиеся в более глубоких впадинах, чередовались с пространствами еще липкой грязи или уже высохшей и разбитой трещинами на многоугольники. Это русло, шириной от 30 до 40 м, заполняется водой только весной. Его окаймляют берега, вышиной от полуметра до 2 м, от которых начинаются заросли камыша, тамариска, тальника и других кустов, весной также затопляемые водой и простирающиеся до вторых берегов, значительно более высоких, от 4 до 8 м, ограничивающих собственно долину реки от окружающей степи, в которую первая врезана. Местами эти вторые берега окаймлены узкой полосой тополей и тала, растущих над обрывом, к которым кое-где присоединяются и заросли. Русло извивается на дне долины между первыми берегами. Дорога идет по равнине недалеко от обрыва вторых берегов. Равнина тянется на восток и на запад и, насколько видно, представляет такыры и скудную солонцовую степь. На востоке вдали видны бугристые пески, а на западном горизонте горы Копет-дага, из которых в двух местах вытекают речки Меана и Чаача, в половодье, может быть, добегающие до Теджена, а в прочее время отлагающие свой пролювий на степи и на такырах. Для ночлега приходилось спускаться на дно долины, где заросли камыша давали корм лошадям, кусты — топливо, а лужи в русле — воду.　

Серахс представлял жалкий городок из глинобитных домиков и кибиток туркмен. Мы остановились на постоялом дворе возле армянской лавочки, где можно было купить сено для лошадей, баранину и хлеб для себя. Существование этого населенного пункта, единственного на реке выше железной дороги, объясняется тем, что здесь из реки выведены арыки, которые орошают довольно большую площадь, занятую пашнями и бахчами. Некоторые арыки уходят далеко на север, а в старое время они будто бы протягивались почти до Мервского оазиса. Изъятие воды из Теджена и обусловливает то, что ниже Серахса в русле реки уже с половины лета остаются только лужи.　

Выше Серахса Теджен уже имел постоянное течение и представлял речку с чистой водой, шириной до 10 м, но не глубокую. Долина ее врезана в невысокие холмы Кызыл-кая и представляет рощи тополей, тала, тамариска, заросли камыша, лужайки. Граница Персии проходит здесь по самой реке, но никакой пограничной стражи мы не видели; долина была совершенно безлюдная на всем протяжении до афганского поста Зюльфагар, за исключением одного пункта на половине пути возле моста Пуль-и-хатум, где был небольшой казачий пост под командой хорунжего. Мы, конечно, ночевали возле него, и я провел целый вечер у хорунжего, который был рад гостю, скрасившему его одинокую жизнь. Единственным его развлечением была охота в более высоких горах на персидской территории. В этом месте в Теджен впадает слева текущая из Персии большая река Кешеф-руд. Фазаны в зарослях по обеим рекам, киклики на склонах гор, изредка горные бараны составляли охотничью добычу.　

Выше моста долина Теджена становится уже, горы на обоих склонах долины немного выше; появляются скалы, а в них окаменелости, т. е. интересная работа для геолога, молотку которого пески и степи до сих пор ничего не давали в этом отношении. Последний ночлег в долине был уже недалеко от поста Зюльфагар, где граница Афганистана, подходя с востока, упирается в границу Персии на р. Теджен. Обходя вечером заросли камыша вблизи нашего лагеря в надежде выгнать фазана, я увидел на затвердевшем иле отпечатки лап крупного хищника, судя по их величине — тигра. Хотя он бродил здесь в начале лета, когда ил в зарослях еще был мягкий, а в пустынной долине реки поживы для него не было, но казаки очень испугались и развели на ночь большой костер и по очереди дежурили, чтобы поддерживать огонь. Но кроме монотонного крика маленькой совы-сплюшки и журчания воды в реке ничто не нарушило ночную тишину.　

На следующее утро мы выехали раньше обычного. Чтобы выбраться из долины Теджена и повернуть на восток к Мургабу, нам нужно было пройти вверх но ущелью в горах этого склона, устье которого было уже на афганской территории вблизи поста Зюльфагар. Казаки боялись, что афганцы заметят нас, остановят и арестуют, так как помнят еще поражение на Кушке и захотят сделать русским неприятность. Паспортов или пропуска в Афганистан у нас, конечно, не было, и афганцы имели полное право задержать нас и препроводить под конвоем в ближайший город, где держать под арестом до выяснения дела русским консулом в Герате, что могло затянуться на неделю или две. В крайнем случае они могли отпустить нас, отобрав оружие, что для казаков, имевших казенные винтовки, было бы очень неприятно. Поэтому они очень торопились, чтобы проехать по афганской земле пораньше, пока на посту еще спят, и не позволили мне останавливаться для осмотра скал. А устье ущелья представляло прекрасные обнажения, которые интересно было бы внимательно изучить, тогда как дальше по дороге, когда мы выехали на свою территорию, склоны гор были уже пологими и заросшими травой. Здесь вскоре случилась вторая неприятность. Спускаясь верхом по склону долины, я увидел впереди кабана, рывшего землю. Я сорвал с плеча свою двустволку, которая на ночь в ожидании появления тигра была заряжена пулей, но в этот момент моя лошадь провалилась передними ногами в какую-то нору, и я полетел через се голову на землю. Кабан, конечно, успел удрать, и подъехавшие казаки смеялись, хотя и жалели об утраченной возможности хорошо поужинать. Ввиду безлюдия долины Теджена наша пища ограничивалась чаем и сухим хлебом.　

В этот неудачный день мы остановились очень поздно, уже в сумерки, во впадине небольшого озера с заметно солоноватой водой, так что и чай был прескверный. Лошади тоже голодали до рассвета, так как отпустить их на пастбище ввиду близости афганской границы было опасно — ночью их могли бы угнать.

Глава V

ПО КУШКЕ И МУРГАБУ. ЗАГАДОЧНЫЕ ПЕЩЕРЫ. ПЕНДИНСКАЯ ЯЗВА

Весь следующий день мы ехали на восток по скучной местности, которая тянется вдоль афганской границы между реками Тедженом и Кушкой. Она представляет «баиры» — однообразные плоские холмы предгорий хр. Парапамиз, поросшие травой и мелкими кустами и, ввиду полного отсутствия выходов коренных пород, не интересные для геолога. Несмотря на хороший подножный корм, местность была совершенно безлюдная и, вероятно, безводная, судя по отсутствию колодцев и родников.