По горам и пустыням Средней Азии - Владимир Афанасьевич Обручев

жилищ было проще: у них не было чуланов, ям, украшений на стенах и комнат, напоминающих храмы, а порода была такая же буро-желтая, мягкая, доступная ножу и заступу и вместе с тем достаточно прочная, долго державшаяся в сводах потолков комнат. Массивность и прочность породы, а также легкость работы в ней, как и в лёссе Китая, объясняли устройство этих пещерных жилищ, в которых летом гораздо прохладнее, а зимой теплее, чем в кибитках и даже в глинобитных домах.　

Простившись с офицерами поста Тахта-базар, я направился на север, вниз но долине Мургаба. Эта река богаче водой, чем Теджен, и даже в сентябре, когда я видел ее, русло было наполнено мутной буро-желтой водой. Оно так же ограничено первыми и вторыми берегами, как и русло Теджена, и долина имеет такую же растительность; она окаймлена с правой стороны до поста Имам-баба теми же баирами, а с левой — бугристыми песками. Ниже Имам-баба пески окаймляют долину и с востока вплоть до плотины Султан-бенд, от которой начинается Мервский оазис. Пески подступают к долине Мургаба гораздо ближе, чем к Теджену, и дорога, проложенная над вторым берегом к западу от реки, часто пересекает косы и бугры песков или даже идет несколько километров по пескам.　

На ночлег мы остановились у военного поста Сары-язы, уже обстроившегося и состоявшего из нескольких глинобитных или сырцовых домов и казарм обычного типа с плоскими крышами из камыша, покрытого глиной. Я остановился у одного из офицеров, так как ночевать под открытым небом стало уже холодно, а теплого одеяла у меня не было. На этом ночлеге я заразился пендинской язвой, так как ею болели и этот офицер, и его денщик, который устраивал мне постель.　

Пендинская язва — накожная болезнь, которая была особенно распространена в долине Мургаба, начиная с Пендинского оазиса, откуда и ее название. Мне жаловались на ее сильное развитие офицеры поста Тахта-базар, но особенно свирепствовала она в посту Сары-язы, где все военные поголовно были заражены ею и некоторые имели от 10 до 20 язв на разных частях тела, не исключая лица. Язва начинается (как я убедился на себе) образованием небольшого прыщика, который превращается в открытую круглую ранку с вскрытым на дне ее мокнущим эпидермисом. Язва не болит, но ранка постепенно расширяется до размеров медного пятака, редко больше. Первое время причины этой болезни не знали и лечили ее примочками сулемы. Но окончательно вылечиться от язв можно было, только выехав из очагов болезни в долине Мургаба — Пенде и Сары-язы.　

По новым данным, пендинская язва известна не только в долине Мургаба, но и в других местах юга Туркмении, а также в Узбекистане и частью в Азербайджане. При первом вступлении русских войск в долину Мургаба язвой переболело 85 % состава. У больных бывает до сотни язв, процесс их развития и рубцевания длится месяцами, лечение трудное. Смотря по месту, где развилась язва, последствия различны: лицо безобразится рубцами, язвы рук вызывают потерю трудоспособности, при загрязнении язв бывают вторичные осложнения.　

Возбудителем болезни является одноклеточный паразит лейшмания, открытый военным врачом Боровским в Ташкенте. Исследования Института экспериментальной медицины в долине Мургаба выяснили, что 30 % грызунов — песчанок и сусликов — заражены пендинкой. Переносчиком болезни на человека являются москиты, которые массами плодятся в норах этих грызунов. Москиты, выловленные в норках, на 3–6 % оказались зараженными биченосными формами лейшмании. Меры борьбы с болезнью — уничтожение грызунов в их норах хлорпикрином.　

У меня язва появилась в Мерве, через несколько дней, и ограничилась одним местом на ноге, достигнув размера пятиалтынного. Сулемовые примочки вылечили ее в течение двух недель.　

От Сары-язы до Мерва мы ехали еще три дня по дороге между зарослями и рощами вдоль русла Мургаба и бугристыми песками, окаймляющими долину с запада. В двух местах, Казыхлы-бенд и Султан-бенд, прежде были плотины, подпруживавшие реку, чтобы вывести из нее каналы для орошения полей, но они плохо поддерживались и почти совершенно разрушились. Для развития земледелия и хлопководства в Мервском оазисе, более обширном, чем Тедженский, и содержащем хорошие земли, необходимо было восстановить эти плотины.

Глава VI

ЧЕРЕЗ ПЕСКИ К АМУ-ДАРЬЕ. БАРХАНЫ. ДОКЛАД ГЕНЕРАЛУ АННЕНКОВУ

Чтобы закончить исследования первого года работ, мне нужно было из Мерва проехать до р. Аму-дарьи по участку железной дороги, который еще строился. Мы направились на восток вдоль полотна, пролегающего по Мервскому оазису. Небольшие поля и бахчи чередовались с большими площадями степи, прежде возделанной, но давно заброшенной и заросшей бурьяном. Кое- где видны были глинобитные домики и кибитки, а возле ст. Байрам-али вырос уже маленький поселок. Замечу кстати, что возле этой станции теперь имеется большой санаторий, так как местность эта по числу солнечных дней в году занимает первое место в Союзе, а восстановление плотины Султан-бенд давно уже дало возможность оросить земли оазиса и развить садоводство (рис. 10).　

Рис. 10. Низовья р. Мургаб в 15 км ниже г. Мары (Мерва) (фото Б. А. Федоровича)

За этой станцией оазис вскоре кончился и начались бугристые пески, простиравшиеся на 200 км до Аму-дарьи. Но полотно железной дороги уже прорезало их; строились станции, будки стрелочников, казармы путевых рабочих. Проходили поезда, подвозившие шпалы и рельсы для укладки пути впереди и возвращавшиеся порожняком. Вблизи полотна растительность на песках была уже сильно потравлена животными и пострадала от людей, собиравших топливо. Поэтому нам пришлось останавливаться на ночлег на станциях, ночевать в домах и корм для лошадей получать у агентов постройки.　

За ст. Уч-аджи мы прибыли на самую «укладку». Это был поезд, состоявший из ряда теплушек для солдат железнодорожного батальона и нескольких вагонов, переделанных из товарных и вмещавших кухню, столовую, канцелярию и купе для офицеров. Одно из них занимал сам Анненков, подававший пример жизни в скромной походной обстановке.

Я ночевал в одном из вагонов, занятом офицерами и инженерами, и разостлал свою постель на полу, так как свободных коек не было. Утром, когда я случайно проговорился, что с Мургаба привез пендинскую язву, инженер, вблизи которого я спал, пришел в ужас и выразил свое негодование по поводу того, что я развожу заразу. Я с трудом успокоил его, объяснив, что язва закрыта сулемовой повязкой и бельем и что вне долины Мургаба эта болезнь не известна и, очевидно, не заразительна. Возле укладки никаких строений не было, ночь была холодная и бурная, а палатки для ночлегов мне управление дороги не отпустило　

От укладки