Вооружение Одиссея. Философское путешествие в мир эволюционной антропологии - Юрий Павлович Вяземский

меньшинство. Оно рекрутируется из тех социальных слоев, которые «всегда готовы к победоносному ответу»164. Творческое руководство постоянно меняется, причем не только по составу, но и в своих идейных и духовных устремлениях165. Лидер, прокладывающий новый путь, служит образцом для подражания, творческим эталоном166.

По мере своего роста цивилизация начинает распространять вокруг себя «очарование»167. Но ее воздействие на другие общества затруднено, так как излучение цивилизации слишком «белое» и «резкое». Помните, «белый свет», который разлагается у Тойнби на экономическое, политическое и культурное свечения? Так вот, в ритме роста лучи еще не развернулись в спектр, ибо «одной из отличительных черт растущей цивилизации является то, что она представляет собой на этом этапе некое единое социальное целое»168, «все три элемента соединены в едином потоке, действие их происходит в одном направлении и примерно на одинаковое расстояние»169.

Для этой стадии, как считает Тойнби, не характерны территориальные захваты170.

Третий ритм – «надлом». Он довольно тесно связан со следующим ритмом, распадом, ибо надлом представляет собой некое вступление на путь распада171, на котором предстоит еще один надлом. Но первый кульминационный надлом – особая стадия в онтогенезе цивилизации.

Тойнби называет несколько причин надлома, например: милитаризм как наиболее общую и распространенную причину надломов на протяжении четырех или пяти тысячелетий172; невозможность дать успешный ответ на очередной вызов173; «невозможность самодетерминации, в результате чего возникает потеря внутреннего единства, гармонии и пропорциональности»174.

Одним из симптомов надлома Тойнби называет разделение культурного, политического и экономического лучей «белого света». С одной стороны, для цивилизации это «болезненный диссонанс», но с другой – «рассеянные лучи… обладают способностью проникать в ткани других общественных организмов в большей мере, чем неразложенный свет цивилизации, пребывающей в стадии роста»175. То есть надломленная цивилизация начинает активно воздействовать на свое окружение, хотя теряет «очарование»176. Одновременно она сама впитывает элементы чужой социальной структуры, с которой имеет контакты177.

Другим симптомом надлома Тойнби считает «внутренний взрыв, через который общество утрачивает свойство самодетерминации»178. Образуются два типа раскола, два вида трещин – по вертикали и по горизонтали. При «вертикальном» расколе общество распадается на ряд локальных государств, между которыми начинаются кровопролитные войны. Такое явление Тойнби отмечает в четырнадцати из шестнадцати известных ему случаев надлома179. При «горизонтальном» расколе в обществе выделяются три группы: правящее меньшинство, внутренний пролетариат и внешний пролетариат180. «И каждая из этих социальных групп рождает свой социальный институт: универсальное государство, вселенскую церковь и отряды вооруженных варваров!»181.

С рождения универсального государства начинается четвертый и заключительный ритм цивилизации. Надлом временно устраняется, спад приостанавливается. Но, как образно замечает великий английский историк, «это не лето общества, а бабье лето его – последний всплеск тепла перед сыростью осени и холодом зимы», это – «момент оживления в ритме распада»182. Скоро наступит новый надлом, знаменующий новый спад, за которым уже не будет оживления, а последует окончательный распад183.

Спектр «белого света» все более смещается в сторону «чисто экономического развития». Иногда при этом наблюдается усиление политического влияния, но культура ослабевает184, вульгаризируется и варваризируется185. Цивилизация утрачивает нравственную силу186.

Вызов, произведший надлом и оставшийся без ответа, возникает вновь и вновь. «Каждое последующее поражение сеет семена новых попыток его преодолеть», но все они обречены на поражение187.

Это происходит потому, что правящее меньшинство утратило способность к творчеству188, оно становится замкнутой группой189, лишается гармонизирующего «прометеева порыва»190, вульгаризируется и варваризируется191.

Противостоящий правящему меньшинству внешний пролетариат начинает формировать варварские военные отряды192.

Но главную эволюционную опасность для правящего меньшинства представляет пролетариат внутренний. Прежде всего потому, что именно к нему переходит «прометеев порыв». Творческие личности, которые всегда есть в обществе, формируют теперь оппозиционные силы, руководят отделением и оформлением внутреннего пролетариата193. Новые творческие меньшинства очень подвижны. Они не рекрутируются исключительно из рядов внутреннего пролетариата, но «имеют тенденцию совпадать и с правящим меньшинством»194. Выделение нового творческого меньшинства внешне выглядит движением большинства, так как «срабатывает механизм мимесиса и большинство начинает подражать творческому меньшинству»195. Универсальному государству, созданному правящим нетворческим меньшинством, оппозиционное творческое меньшинство противопоставляет «вселенскую церковь». «В распадающейся цивилизации творец, приняв вызов, играет роль спасителя и помогает обществу ответить на вызов, с которым неспособно справиться правящее меньшинство»196. Спаситель может появиться в самых различных одеждах, меняя в зависимости от ситуации и стратегию, и тактику197. Спаситель с мечом распространяет в обществе психологию насилия198, спаситель «с машиной времени» – футуристические настроения199, «философ в маске короля» ведет к отрешению200, «Бог, воплотившийся в человека», благовестит о преображении201. В конечном итоге неизлечимо больное общество «начинает пожирать самого себя»202. У него теперь два выхода: либо разлагаться с присущей ему скоростью203, либо посредством становящейся «вселенской церкви» и в двухтактном движении «Раскола-и-Палингенеза» преобразиться в новое общество, в сыновью цивилизацию. «Суть палингенеза не только в преодолении агонии раскола – он, собственно, и является конечной целью раскола»204.

III. «Пассионарность» и «творческое начало»

§ 140д

Какая эволюционная сила формирует возрасты этносов, обусловливает ритмы цивилизаций?

Пассионарность, отвечает Лев Гумилев.

«Пассионарии» – с юности своей я был очарован этим словом. Но чем пристальнее я теперь вчитываюсь в понятие «пассионарности», всматриваюсь в описание этого явления, вдумываюсь в его онтологическое определение, тем больше очарованно разочаровываюсь. То есть очарование от звучания остается, а разочаровывает ощущение, что Гумилев описывает действительно существующее и очень широкое явление жизни, но определяет, во-первых, расплывчато, а во-вторых, лишь часть его и к этой в общем-то незначительной части пытается свести все грандиозное и творческое целое.

Помните, как Глеб Жеглов потрясал Шарапова своими знаниями кличек и прозвищ в воровском мире? У Гумилева почти та же мизансцена. Пассионарность – это «антиинстинкт»205. Она же – «инстинкт и импульс»206. Она же – «биохимическая энергия живого вещества»207. Она же – «органическая способность организма абсорбировать энергию внешней среды»208. Она же – «импульс подсознания»209. Перечень наукообразных кликух можно продолжить: она же – «эффект в психике»210; она же – «способность к целенаправленным сверхнапряжениям»211; она же – «признак (в биологическом смысле), составляющий наполнение исторических процессов, направление которых определяется общественной формой движения материи…»212 и т. п. Но Бог с ними, с онтологическими прозвищами, – посмотрим на феноменологические примеры.

Пассионарность – «биологический признак, возникающий, как все признаки, вследствие мутаций и устраняемый естественным отбором (курсив мой. – Ю. В.)»213. «Пассионарный признак передается по наследству половым